— Деррик?

Он вздрогнул. Голос Филисити вывел его из оцепенения. Она взирала на него с такой подозрительностью, что он испугался еще больше. Бог мой! Неужели она все знает! Во рту у него пересохло — он не мог пошевелить даже языком.

— Мне кажется, что-то случилось?— Фе­лисити заметила, как дергается у него левое веко и приготовилась к худшему.— Скажи мне, что происходит.

— Ничего. С чего ты взяла?

Она ему не верила. Все эти годы она чув­ствовала, что он живет двойной жизнью. Она всегда подозревала, что у него кто-то есть. Его измены причиняли ей мучительную боль. Она готова была ради него на все, но по-прежнему оставалась нежеланной. Деррик никогда по-на­стоящему не любил ее, но она считала, что, по крайней мере, заслуживает, чтобы с ней вели честную игру. Дурацкие иллюзии!

Фелисити мельком взглянула на часы, затем снова перевела взгляд на мужа. Он весь взмок и изо всех сил старался показать, что ничего не произошло. Что-то недоброе висело в воздухе.

И это «недоброе», видимо, имело какое-то отношение к Чейзу. Проходя мимо его кабине­та, она краем глаза взглянула на него. Он тут же изобразил улыбку — впервые после пожа­ра,— от которой у нее сердце ушло в пятки.

—   Ты уверен, что не произошло ничего такого, о чем мне следовало бы знать?— Она многозначительно посмотрела в коридор, ту­да, где виднелась открытая настежь дверь в ка­бинет Чейза.

—   Да что с тобой, Фелисити? Послушай, я занят. Если хочешь, о чем-то поговорить…

С нарочитой невозмутимостью он посмот­рел на часы и закурил. Но Фелисити и не думала отступать.

—   Я хотела бы поговорить с тобой об Эн-джеле.

—   Здесь? Сейчас? На работе?

—   Она отказывается ехать в Портленд. Хо­чет остаться здесь — и все из-за своего ухажера.

—   Какого еще ухажера?

— Его зовут Джереми Катлер. Ничтожный прыщавый юнец, который… Постой-ка! Како­го черта она здесь делает? — От ее взгляда не ускользнуло, что в этот самый момент в каби­нет Чейза зашла Кэссиди, а с ней еще один репортер — здоровенный громила, некто Билл Ласло, которого она пару раз встречала в клу­бе атлетической гимнастики.

Деррик посмотрел в ту же сторону и устало изрек:

— Кэссиди жена Чейза. К тому же она Бьюкенен и имеет такое же право находиться здесь, как и ты.

Фелисити зыркнула на него так, словно хо­тела обратить в соляной столб.

— А при чем здесь репортер? Говорю те­бе — здесь что-то не так. Они что-то затевают. И я собираюсь выяснить — что. Если хочешь, идем вместе, поскольку это может иметь от­ношение к истории с пожаром.

— А я-то здесь при чем?

Она решительно подошла к двери кабинета, захлопнула ее и встала, прислонившись к ней спиной.

— Нам обоим известно, что в ночь пожара тебя дома не было, и как мне кажется, ни ты, ни я не хотим, чтобы помощнику шерифа Уил-сону дали понять, что ты, возможно, находил­ся на лесопилке.

—   Меня там не было!

—   Тогда где же ты был, дружок, а? — Фели­сити сложила руки на груди. — И где ты пропа­дал— позволь спросить — той ночью, когда сгорела мельница, когда погибла Энджи? Все подумали, что ты был с мной.