|
— Может быть, когда-нибудь тебе выпадет счастье принадлежать ему, — тихонько промолвила одна из девушек. — Он не пытался купить меня, — сказала Беверли. — Для него я была всего лишь одной из рабынь, какими хозяева всегда угощают гостей. Тот господин наверняка давно уже забыл, с кем развлекался однажды ночью в чужой крепости. — Порой трудно быть рабыней, — вздохнула одна из девушек. — Мы все рабыни, — добавила другая. — Я поведу наш флот на восток по реке, — сказал Поликрат Клиомену. — Это быстро остудит пыл жителей восточных городов и собьет с них спесь. — Да, капитан, — ответил Клиомен. Потом Поликрат обернулся и посмотрел на меня. — В каземате с лебедкой обнаженные красотки ублажать тебя не станут, — заявил пират со смехом. Я промолчал. — Ах да, Беверли, — окликнул Поликрат. — Что угодно господину? — отозвалась рабыня и, поспешив вперед, упала перед ним на колени. — Ты хоть и недолго, но все же колебалась, прежде чем выполнить мой приказ. — Прости меня, господин, — взмолилась она, побледнев от страха. — Встать в позу покорности! — приказал пират. Дрожа и всхлипывая, Беверли опустилась на четвереньки. Подошедший стражник схватил ее за волосы. — Выпороть ее! — коротко приказал Поликрат. — Есть, капитан! — ответил стражник и отправился прочь, таща рыдавшую рабыню за собой. То, как обошелся с ней Поликрат, мне понравилось. Рабыням надлежит повиноваться без раздумий, и малейшее колебание совершенно непростительно. Потом пиратский главарь обернулся к стражникам, державшим меня. — Уберите его! — распорядился он. Меня поволокли прочь. 31. ОКАЗАВШИСЬ В КАЗЕМАТЕ ПОДЪЕМНОГО МЕХАНИЗМА, Я ПРИСТУПАЮ К ОСУЩЕСТВЛЕНИЮ СВОЕГО ПЛАНА — Кончай бездельничать, — заорал пират. — А ну, упрись как следует! — Есть, капитан, — отозвался я, хотя этот малый, скорее всего, был простым матросом. Плеть хлестко прошлась по моей спине. Вспотевший, скованный цепями, я упирался босыми ступнями в деревянные планки, приколоченные гвоздями к круглой ступенчатой платформе, приподнимавшейся футов на пять над полом. До моего слуха доносился скрежет цепи, наматывавшейся на вал, расположенный ниже уровня платформы. Подъем ворот осуществлялся посредством мускульной силы, действие которой подкреплялось двумя тяжелыми грузами-противовесами. Лебедка вращалась с помощью зубчатых колес. Подъемно-опускной механизм в целом был устроен по принципу кабестана. Я налегал на толстенный, почти пять футов в диаметре, металлический брус-рычаг, зафиксированный как спица в центральном стержне лебедки. К этому брусу крепилась цепь моего ошейника, так что покинуть «рабочее место» у меня не оставалось ни малейшей возможности. Ручные и ножные кандалы предоставляли мне определенную «свободу движения» — дюймов восемнадцать для рук и примерно двадцать четыре дюйма для ног. Такого рода оковы надежно удерживают пленника на месте и вместе с тем позволяют ему совершать минимум движений, необходимый для того, чтобы вращать поворотный вал механизма. |
