|
Она вообще не имеет никаких прав и должна либо усвоить это, либо умереть. Мне, однако, думалось, что дело в другом: пират просто-напросто не умел толком обращаться с женщинами. При правильном подходе обе сестрички лезли бы из кожи вон, выбросив прочь из своих симпатичных головок всякого рода предрассудки. При правильном подходе они не просто стремились бы превзойти одна другую в любовном усердии, но и соперничали бы со всем пылом и страстью настоящих рабынь. — Если ко мне еще раз обратятся с подобной жалобой, — пригрозил девушкам Клиомен, — я велю бросить вас обнаженными в пасть тарлариона. — Да, господин! — хором сказали Мира и Тала. — Уведите их, — велел Клиомен. Рыдающих девушек схватили за шнур, связывавший их вместе, и уволокли из зала. — А меня зачем сюда притащили, капитан? — спросил я у надсмотрщика. — Клиомен вершит суд, — ответил он. — Но за мной нет никакой вины! — воскликнул я, прикинувшись испуганным. — Клиомену решать, виновен ты или нет. — Пощади, капитан! — Заткнись, — с усмешкой отрезал надсмотрщик. Ошейник и цепь с меня сняли, но мои руки и ноги, как и в каземате, оставались в оковах. — Что у нас на очереди? — осведомился Клиомен. — Дележ добычи, — ответил пират. Перед креслом поставили пять плоских кофров с монетами, кубок, полный драгоценных камней, и миску рассыпного жемчуга. — И вот еще эта, — добавил пират, выталкивая вперед девушку, на руках и ногах которой красовались тонкие, легкие кандалы с цепями по два фута длиной. Такого рода цепи служат не столько для недопущения побега, сколько в качестве украшения. — А она хорошенькая? — поинтересовался Клиомен, ибо лицо девушки скрывала полупрозрачная красная ткань, ниспадавшая до икр и завязанная на шее мягким плетеным шнуром. Тонкая ткань не скрывала изящных линий тела, клейма на ее левом бедре. То был обычный знак «кейджера», какой можно увидеть на бедре любой невольницы, от самой заурядной трактирной прислужницы, до стоящей целого состояния обитательницы Садов наслаждений убара. Пират, доставивший девушку, толкнул ее вперед, однако продолжал придерживать ткань рукой, так что лицо рабыни оставалось закрытым. Наверное, она могла видеть сквозь эту ткань, но не очень хорошо. Что-то в пленнице показалось мне знакомым. Потом пират сорвал покрывало и бросил на пол позади девушки. Она без промедления опустилась на колени, а я отпрянул, узнав леди Флоренс из Вонда. Точнее, уже давно не леди, а просто рабыню Флоренс. Безусловно, эта девушка представляла собой восхитительную, драгоценную добычу. — Тебе разрешается оказать мне почтение, рабыня, — промолвил Клиомен. Флоренс поднялась, приблизилась к нему, снова встала на колени и, опустив голову, покрыла поцелуями его ноги. После этого красавица попятилась, встала, отступила на несколько шагов, еще раз преклонила колени, коснувшись лбом пола, и, выпрямив спину, приняла позу рабыни для наслаждений. Голова ее при этом осталась почтительно склоненной. — Эй, рабыня! — обратился к ней Клиомен. — Да, господин? — промолвила Флоренс, подняв голову. — Как тебя захватили? — Силой, господин, — сказала она. |
