|
Два раза на одни грабли я наступать не собираюсь! Тишина обманчива, а такая, какая царит сейчас, может говорить только о близкой засаде. Выманивают, гады! Хрен вам! Забрать девушку я не позволю! Я позволил себе на миг отвлечься и посмотрел на подопечную. Полуразорванные в схватке с нечистью одежды живописно спадали с девичьих плеч, обнажая маленькие смуглые грудки; юбку ей заменял каскад узких шелковых лент, ныне оборванных или слипшихся от щедро разбрызганных мною по комнате упырячьих мозгов. Нижнего белья девушка не носила, и я не сразу смог оторвать взгляд от ее тела. Несмотря на обстоятельства, ее облик вызывал во мне смятение чувств и легкое головокружение. За нее и жизнь отдать не жалко!
Девушка молча смотрела на меня широко распахнутыми испуганными глазищами. Я понимал, что мое нынешнее обличье кого угодно может довести до сердечного приступа, но превращаться обратно не собирался – кто знает, может эти, которые спрятались за дверями, только и ждут подобной глупости. Такого удовольствия я им не предоставлю. Пусть лучше она меня боится. Так безопаснее. Все же сострадание взяло верх, и я, прочистив глотку утробным рыком, вежливо представился и поинтересовался ее именем. Видимо, получилось не слишком разборчиво –девушка вздрогнула и забилась поглубже в нишу, затравленно озираясь в поисках спасения от нависшего над головой монстра. То бишь меня. Обидно. Я отступил на шаг назад, демонстрируя дружелюбие, но, когда она хотела метнуться в возникший просвет, аккуратно вернул на место. Ну почти аккуратно – когти случайно зацепили развевающиеся лохмотья, и девушка осталась практически в чем мать родила. Она взвизгнула и попыталась прикрыться руками. Я смутился и даже мог бы покраснеть, если бы моя теперешняя шкура это умела – пришлось закрыть глаза лапой и отвернуться. Девушка за спиной нервно хихикнула. Может, привыкнет? Я решил больше к ней не поворачиваться, сосредоточив внимание на входном проеме. Из коридора не доносилось ни одного звука – либо бой сместился на другие этажи, либо упыри готовят какую‑то новую пакость. Я весь обратился в слух и потому даже вздрогнул, когда из‑за спины неожиданно донеслось: – Иннара… так меня звал только мой отец – для прочих я всегда была Энлиль – принцесса страны ветра… А ты – один из магов, я все‑таки узнала твой взгляд: он такой же, как тогда, в зале… Это был ты, верно? Я переступил с ноги на ногу и смущенно кивнул головой. – И совершенно незачем было раздевать меня догола! – возмущенно добавила она, убедившись в правильности своей догадки. – Можно подумать, ты до этого мало успел разглядеть! Я внезапно сообразил, что на мне самом сейчас нет ничего, кроме ороговевшей до чешуйчатости кожи. Конфуз‑то какой! Я отступил от нее подальше, стараясь по‑прежнему держаться между девушкой и входом в комнату. Проем заслонила чья‑то густая тень. Я резко напрягся, но морда возникшего в дверях ящера казалась знакомой. Я повременил со встречным прыжком. Ящер, раздувая ноздри, шумно принюхался, фыркнул и скрылся из вида, уступив место хмурому Петровичу. Петрович шагнул внутрь и, присвистнув, осмотрел труп наместника. – Хочется верить, что это не твоя работа, – сообщил он мне результат осмотра, – не хватало нам еще дипломатических осложнений… Кстати, где, интересно, дочь покойника? – Я здесь, – жалобно донеслось из‑за моей спины, – скажите вашему другу, чтобы он меня отпустил! – Ты что, заложника взял? – неподдельно удивился Петрович. – Совершенно излишняя предосторожность. Что за идиотская беседа! Пока мы тут лясы точим, упырям ничего не стоит прошмыгнуть за нашими спинами! Я решительно развернул Петровича к выходу и подтолкнул – с охраной Иннары и без него справлюсь, пускай топает по своим делам. Петрович что‑то угрюмо пробормотал, но возмущаться моей бесцеремонностью не стал, однако не прошло и трех минут, как ему на смену явился сам Горицкий. |
