– Передайте ему мои поздравления, – сказал я Горицкому, – пусть заглянет на досуге, расскажет, что да как…

Горицкий слегка потемнел лицом и пристально взглянул на меня. Потом кивнул, словно что‑то поняв, и стремительно вышел из комнаты. Я продолжал сидеть, думая о том, кто и как займется обороной замка, когда наша команда его покинет: Астиаг погиб, Тешуб на роль предводителя не годился – типичный «паркетный» генерал, каких хватает и у нас. Иннара, как прямая наследница трона, в мирное время и в спокойном регионе, могла бы продержаться некоторое время, но здесь, в плотно обжитом нечистью приграничье, требовался боевой вождь…

По всему выходило, что без присутствия хотя бы одного из нас замок не удержать. Не говоря уже о городе, если от него что‑нибудь осталось…

– Ты всерьез решил обосноваться в моей комнате? – Иннара ткнула пальчиком мне в спину, требуя внимания к своей персоне. – Даже не удосужившись спросить мое мнение? И это когда на столе лежит погибший Наместник Западного Края, мой отец? Это… это все просто ужасно!

Она всхлипнула, и мне стало неловко. Действительно, что это я? Каково девушке: еще свежа в памяти битва с упырями, дверь выбита, на столе обезображенный труп отца, а посреди комнаты торчит угрюмо молчащий оборотень! Я встал и шагнул к выходу.

– Ты куда? – тут же встревожен но прозвучал ее голосок.

– Никуда, – буркнул я, – за дверью посижу.

За спиной дробно простучали каблучки, и пальчики девушки робко коснулись моего локтя.

– Тогда я тоже посижу за дверью, пока кто‑нибудь не позаботится о теле моего отца…

– Если попробуют на нас напасть, – невпопад сказал я, – не пугайся моего превращения. Я всегда превращаюсь, когда надо драться.

– Хорошо, – с готовностью согласилась она, – я не буду путаться…

Мы вышли в примыкающей к спальне зал, и она вскрикнула, прервав фразу на полуслове – здесь Горицкий прибраться не догадался, и повсюду грудами валялись отходы нашей с Антонычем деятельности. К тому же воняло, как в морге жарким июльским днем – процесс гниения неумирающих стремительно набирал обороты.

– Может, лучше вернемся? – несмело предложила Иннара.

– Лучше спустимся на пару этажей – там почище. Ты дорогу знаешь? Когда я поднимался, мне как‑то было не до любования интерьерами.

Чтобы пробираться через заваленные тухлым мясом коридоры, необходимо иметь железные нервы и крепкий же­лудок. Ни того, ни другого у Иннары не обнаружилось, и к концу путешествия ее тело сотрясали только сухие спазмы. Я и сам порой с трудом сдерживал позывы к тошноте. Неужели я тоже приложил руку к созданию этого бардака? Память услужливо подсовывала картинки недавнего прошлого – сеящие смерть монстры в боевом экстазе, крушащие все, встречаемое на пути. Помнится, до самого зала Антоныч был на подхвате, а я несся первым. Кошмар. На нашем этаже действительно было чисто. По центральному залу взволнованно расхаживал сотник Тешуб, то и дело стуча по собственной голове тяжелым кулаком. Услышав наши шаги, он развернулся навстречу и ошеломленно открыл рот. Все же выучка сказывалась – в себя он пришел практически моментально и опустился на одно колено, преданно смотря на сопровождающую меня девушку.

– О, Энлиль! Твой сотник счастлив видеть тебя живой!

Иннара отпустила мой локоть и уперла кулачки в бока:

– Где ты был, Тешуб, когда погибал мой отец и я молилась богам, чтобы они забрали меня к себе прежде, чем это сделают мертвецы?

Тешуб побледнел.

– Великий Астиаг погиб? Тогда нам конец – армия без командира немного стоит.

– Командир будет, – донеслось из ближайшего коридора, и в зал вступил Горицкий, сопровождаемый Петровичем, – причем умелый и свирепый в бою воин!

– Зайченко! – обратился он уже ко мне.