Наш дом… И вот настал день, когда мне пришлось его покинуть. День, когда я замер на пороге, в последний раз окидывая взглядом все, что некогда было моим. Детей дома не было. Астрид задумчиво смотрела на меня. «Все будет хорошо, Антуан!» – успокаивала она. Я с ней соглашался. Мне не хотелось, чтобы она увидела слезы, которые уже застилали глаза. Она сказала, чтобы я взял все, что хочу. «Бери все, что считаешь своим». Я стал яростно сбрасывать в картонные коробки свой хлам, но вскоре остановился. Я ничего не хотел уносить отсюда. Никаких памятных вещей, за исключением фотографий. Мне ничего не нужно из этого дома. Я хотел одного – чтобы Астрид ко мне вернулась.

Ожидая приезда своей семьи в этом ужасном баре, наполненном сладковато-тошнотворными руладами Мишеля Сарду, я вдруг спросил себя: а не был ли мой отец прав, говоря, что я не боролся за Астрид? Никогда не устраивал скандалов. Я умыл руки, разрешил ей уйти. Поступил как благородный и воспитанный человек. Да, в душе я остаюсь маленьким мальчиком, который не забывает сказать «пожалуйста», «спасибо» и «извините».

Вот наконец показался наш старенький пыльный «ауди». Я смотрю, как из него выходят мои родные. Они не знают, что я тут, они меня не видят. Мое сердце бьется быстро. Я так давно их не видел! Волосы Арно выгорели на солнце и достают до плеч. Замечаю, что он пытается отрастить себе козлиную бородку, и она ему идет, хотя сам факт, что у него уже есть щетина, до сих пор не укладывается у меня в голове. На голове у Марго бандана. Моя дочь немного поправилась. У нее неловкие движения, она немного комплексует. Но больше всех меня удивляет Люка: кругленький малыш превратился в некое подобие кузнечика – сплошные руки и ноги. В нем проглядывает будущий подросток, готовый вот-вот явиться миру, совсем как невероятный Халк.

Я вижу, как они от паркинга направляются к больнице, и выхожу из бара. Люка испускает вопль и бросается в мои обьятия. Арно хватает меня за голову и целует в лоб. Он уже выше меня. Марго какое-то мгновение держится в сторонке, стоит, поджав одну ногу, как розовый фламинго, но решается – подходит и прячет лицо у меня на плече. Я замечаю, что волосы под банданой ярко-оранжевого цвета. Я мысленно содрогаюсь, но от комментариев воздерживаюсь.

Астрид я оставляю на десерт. Я дожидаюсь, когда дети насытятся своим отцом, а потом пылко обнимаю ее, но она списывает это на пережитый мною страх. Невероятно приятно вот так прижимать ее к себе… Запах ее духов, нежность кожи, Мягкость обнаженных рук кружат мне голову. Она меня не отталкивает, а крепко обнимает в ответ. Мне хочется поцеловать ее, и я едва сдерживаюсь. Но ведь они приехали не ради меня. Они приехали, чтобы повидать Мел.

Я веду их в ее палату. По дороге мы встречаем моего отца и Жозефин. Отец по своему обыкновению нежно каждого целует. И тянет Арно за бородку.

– Боже мой, а это что такое? – ворчливо говорит он. И шлепает Арно по спине. – Выпрямись, идиот, дурак ты эдакий! Что, отец не объяснял тебе, что нужно ходить прямо? Хотя, честно говоря, он недалеко от тебя ушел.

Я знаю, что это шутка, но юмор у него, как всегда, зубастый. Отец не дает мне покоя вопросами об учебе Арно с тех самых пор, когда тот был совсем маленьким, и постоянно упрекает меня в том, что я его плохо воспитываю.

Мы все вместе на цыпочках входим в комнату Мел. Она все еще спит. Лицо у нее более бледное, чем утром. Она выглядит жалко и почему-то старше своих лет. Глаза Марго затуманиваются, и я вижу в них слезы.