|
Но сердце гудело, как большой барабан. Почти ничего я не слышал, кроме ритмичного тук-тук-тук мышцы в моей груди. - Кто не спрятался, я не виноват, - шепнул я. И шагнул в сторону - так сильно было предчувствие нацеленного удара в лицо или в пах. По коже ползли мурашки, как настоящие насекомые с острыми лапками. Темнота, проклятая темнота. Ничего не видно. Но я знал, побожиться мог, что здесь кто-то есть. Эти кто-то двигались прямо передо мной, дразня меня. Я знал. У меня была абсолютная, полная, окончательная уверенность, что они все время точно знают, где я, и просто играют со мной. В любой момент они могут повернуть назад... может, я успею увидеть блеск лезвия - слишком поздно, - когда оно разрежет воздух у меня перед лицом, втыкаясь в... - А, черт! Я ощутил это у себя на лице, ударил кулаком. Оно снова меня стукнуло, и теперь я поймал его двумя руками. Ветка. Дурацкая ветка. Я погладил ее с чувством облегчения. Но я знал, что так продолжать дальше - идиотизм. Слишком темно, чтобы хоть что-нибудь рассмотреть. Вполне возможно, что сейчас я иду к старому карьеру. Ступить за край - и я уже по дороге в Вечное Сияние, с арфой и с крылышками. И я уже пошел в обратную сторону - или в сторону, которую считал обратной, - когда учуял запах. Я потянул носом, и запах налетел так сильно, что застал меня врасплох. До меня вдруг дошло, что такой запах слышен в день жаркого лета, когда наступает гроза и в разогретую почву хлещет дождь. Но сейчас запах почвы был настолько силен, что, казалось, бьет через ноздри прямо в мозг. Я помотал головой и пошел дальше. И тут неожиданно - какая вдруг радость и облегчение! - я оказался на полянке, где зимней бурей вывернуло большое дерево. Наверху в навесе ветвей открылась дыра с неровными краями, в густеющей синеве мерцали звезды. И здесь запах стал еще сильнее. Помню, как я смотрел озадаченно себе под ноги, думая, что же его вызывает. "Бога ради, - пытался я себя урезонить, - это же просто какой-то дурацкий запах. Барсучья струя или след хорька". Но запах был настолько силен и неуместен, что я невольно продолжал глядеть под ноги. И тут я увидел самое странное. Почва вокруг меня шевелилась. Шевелилась отдельными медленными движениями. И я разглядел, что шевелилась не почва: шевелилось то, что из почвы вылезало. Их были тысячи. Больше всего было похоже, будто когда-то сотни людей похоронили заживо, и вот они медленно, медленно, медленно высовывают наружу пальцы, вверх, вверх, пока не вылезут. Тогда они медленно эти пальцы сгибают, радуясь ощущению вечернего воздуха на коже после многих лет в гробу, в холодной сырой могиле. Я съежился, глядя в изумлении на розовые палочки, гордо поднимающиеся из земли. Глаза уже достаточно привыкли к темноте. И до меня наконец дошло. Черви. Тысячи дурацких червей. Все сразу выползли наружу. Но все они почему-то, все до одного, решили стоять на хвостах, держа тела прямо, и были похожи на какие-то психом нарисованные всходы посева пальцев. Да, ребятам надо на это посмотреть, обязательно. Даже видеокамеру надо бы принести, ухмыльнулся я про себя. Получатся кадры для концовки выпуска новостей. Знаете, вроде как умная собачка катается на парусной доске или симпатичный кот везет тележку для гольфа - в этом роде. На заработанные денежки можно будет купить новые микрофоны для оркестра. Я решил, что успею сбегать домой и вернуться с камерой за полчаса. Я посмотрел на время - 21.47. Да, запросто. И засниму этих червей за их странным ночным танцем. Я встал. И первое, что увидел, это было лицо. Оно висело во мраке в воздухе, без тела, одно лицо. Лицо с парой глаз, которые видели меня насквозь до самого затылка. Я открыл рот, чтобы крикнуть ребятам. Но не издал ни звука. Почему-то я окаменел, как статуя. Следующее, что я помню - как лежу на земле со всеми этими танцующими червями. |
