-  На богомолье едете? - спросил столоначальник и, не дождавшись ответа, исчез в лабиринтах власти.

    Я подошел к окну и в ожидании решения своего вопроса рассеяно смотрел, как по грязной после дождя улице идут пешеходы.

    Однако долго любоваться на это увлекательное зрелище мне не пришлось, материализовавшись из пустоты, передо мной возник все тот же Рутепов и сунул в руку пачку бумаг.

    -  Всегда рады помочь, - послышалось издалека.

    «Если бы все так работали, - мы непременно стали первой державой в мире», - подумал я, направляясь в обратный путь.

    Столоначальник так завел меня своей неиссякаемой энергетикой что, едва ступив на порог, я набросился на Ивана:

    -  Коляску привез?

    -  Какую коляску? - хладнокровно спросил он.

    -  Нашу, ты ведь утром обещал!

    -  Чего обещал?

    -  Вот проездные документы, можно выезжать.

    -  Так скоро, - сказал он и покосился на свою вдовушку, которой мои слова определенно не понравились.

    -  Чего еще ждать, - без прежнего пыла сказал я, понимая, что им предстоит расставаться. - Нужно спешить, пока стоит хорошая погода.

    Варвара, ничего не сказав, закусила кончики платка и быстро вышла из комнаты.

    -  Ну, чего это ты, Алексей Григорьевич, горячку порешь, - укоризненно сказал Иван. - Было бы куда спешить. Живет твоя Алевтина в монастыре, не тужит, куда ее с места срывать?…

    -  Ты это серьезно? - спросил я. - Так сильно влюбился?

    -  Кто? - опять завел шарманку Иван, делая вид, что не понимает самых ясных вопросов.

    -  Ну, не я же. Может быть, ты вообще здесь останешься? Паспорт у тебя есть, заживете по-семейному.

    -  Скажешь тоже, - смутился солдат. - Варвара женщина хорошая, добрая, себя блюдет, кто бы спорил. Жаль только, что не из наших.

    Все было правильно. У каждого, как всегда бывает, имелась собственная правда и собственная судьба. И как ты ни пытайся ее обмануть, все равно ничего путного из этого не выйдет. Та же Варвара постареет лет через десять, а Иван останется таким, как и сейчас, - вот и новая причина для личной трагедии.

    Мы с ней были совсем мало знакомы, хорошо если перекинулись десятком, другим фраз, но мне было понятно, как ей больно, не успев обрести, вновь потерять, может быть, того единственного, кто был дарован ей жизнью.

    -  Давай назначим отъезд на послезавтра, - просительно сказал Иван, пряча глаза. - А то так сразу…

    -  Хорошо, - согласился я. - Пусть будет послезавтра. Я успею приготовить себе новую одежду.

    Глава шестнадцатая

    Около Московской заставы было светопреставление. На менее трех десятков экипажей самого разного класса и калибра, от украшенных гербами карет, до крестьянских подвод загородили всю дорогу. Господа ругались со своими кучерами, дамы выглядывая из окошек карет, махали платочками и понукали нерадивых, беспомощных, по их мнению, мужей, гужевики пытались проехать без очереди, а со стороны Петербурга подъезжали все новые экипажи.

    Мне было интересно узнать, в чем причина такой странной толкучки, но выйти из своей коляски и пройти вперед посмотреть, что делается около самого шлагбаума, я не решался.