Я посмотрел на маленького писца Торма, который перестал чихать и теперь вытирал нос рукавом своей голубой одежды.

    -  Даже ты, Торм?

    -  Конечно, - ответил он. - В конце концов царь-жрец - это всего лишь царь-жрец. - Он задумчиво потер нос. - Впрочем, - согласился он, - и этого достаточно много. - Он посмотрел на меня. - Да, вероятно, я храбр. - Посмотрел на Олдера Тарла. - Не говорите другим членам касты писцов, - предупредил он.

    Я улыбнулся про себя. Торм явно хотел отделить друг от друга законы касты и добродетели.

    -  Я всем скажу, - добродушно ответил Олдер Тарл, - что ты самый храбрый из всех писцов касты.

    -  Ну, если так сформулировать, возможно, эта информация не принесет вреда, - согласился Торм.

    Я взглянул на отца.

    -  Ты думаешь, Талена здесь?

    -  Сомневаюсь, - ответил он.

    Я знал, как опасно женщине путешествовать по Гору без охраны.

    -  Прости меня, Вика, - сказал я и представил ее отцу, Олдеру Тарлу и писцу Торму. Как можно короче я рассказал им, что произошло с нами в Сардаре.

    Закончив, я взглянул на них: поверили ли они мне?

    -  Я тебе верю, - сказал отец.

    -  И я, - подтвердил Олдер Тарл.

    -  Что ж, - задумчиво сказал Торм, потому что члену его касты не подобает торопиться с выражением мнения, - это не противоречит никаким знакомым мне текстам.

    Я рассмеялся, схватил маленького писца и подбросил его.

    -  Веришь мне?

    И еще раз покрутил его за капюшон.

    -  Да! - закричал он. - Да! Да!

    Я отпустил его.

    -  Но ты уверен? - спросил он.

    Я протянул руку, и он отскочил в сторону.

    -  Мне просто любопытно, - пояснил он. - В конце концов нигде в текстах об этом не написано.

    На этот раз Олдер Тарл поднял его за воротник, и Торм повис в воздухе, пинаясь, в футе над землей.

    -  Я верю ему! - закричал он. - Верю!

    Оказавшись в безопасности на земле, Торм подошел ко мне и дотянулся до моего плеча.

    -  Я тебе верю, - сказал он.

    -  Знаю, - ответил я и потрепал его за волосы. В конце концов он писец и должен соблюдать правила своей касты.

    -  Но мне кажется, было бы разумно поменьше об этом говорить, - заметил Мэтью Кабот.

    И все согласились с этим.

    Я взглянул на отца.

    -  Мне жаль, что Ко-ро-ба уничтожен.

    Отец рассмеялся.

    -  Ко-ро-ба не уничтожен, - сказал он.

    Я удивился. Ведь я сам видел долину Ко-ро-ба, видел уничтоженный город.

    -  Вот Ко-ро-ба, - сказал мой отец, порылся в кожаной сумке, которую носил через плечо и достал небольшой плоский домашний камень города, который горянская традиция считает сутью, реальностью самого города. - Ко-ро-ба не может быть уничтожен, - сказал мой отец, - потому что не погиб его домашний камень.

    Отец унес из города этот камень перед уничтожением. Многие годы он носил его с собой.

    Я взял маленький камень в руки и поцеловал: ведь это домашний камень моего города, которому я посвятил свой меч, в котором впервые сел верхом на тарна, где после двадцати лет разлуки встретился с отцом, где приобрел друзей, куда отвез Талену, мою любовь, дочь Марлениуса, некогда убара Ара, где Талена стала моей вольной спутницей.