Милан Кундера пишет в другом стиле, ироническом, изощренном, сознательно опираясь на столетия европейской литературы. Он тоже бросил вызов цензуре в тот момент, когда сталинизм ослабил хватку в достаточной мере, чтобы обнажились его скрытые проблемы, а потом снова усилился, в итоге вынудив писателя покинуть родину. Литература и другие виды искусства, особенно кинематограф, в 1960‐е годы в Чехословакии вернулись к жизни, несмотря на гнет коммунистического режима. В самой партии с января 1968-го, после того как первым секретарем стал Александр Дубчек, стали преобладать реформаторы, желающие построить «социализм с человеческим лицом». Цензура была отменена в ходе череды реформ, известных как Пражская весна, и восстановлена вскоре после советского вторжения в августе. Годом раньше, в июне 1967-го, Союз писателей провел съезд, который в ретроспективе выглядит прелюдией к Пражской весне. Кундера и другие писатели использовали его как повод потребовать большей свободы. В обращении к съезду Кундера назвал литературу жизненной силой, подпитывающей «само существование народа», «ответом на вопрос о смысле существования народа» и, процитировав Вольтера, осудил цензуру, взывая к естественным правам:

Потому что истины можно добиться только в диалоге между свободными равноправными идеями. Любое посягательство на свободу мысли и слова, какими бы аккуратными ни были механизмы и терминология цензуры, в наше время является немыслимым и напоминает цепь, сковывающую национальную литературу и не дающую ей двигаться вперед.

Могло ли такое заявление появиться в печати? Literární noviny, чешский эквивалент «Нового мира», собирался опубликовать его вместе с протоколом съезда, включая намерение отменить цензуру. Для Центрального управления печати, напоминавшего ГАП в Восточной Германии, это было уже слишком. Оно отказалось пропускать материал и вызвало главного редактора Literární noviny Душана Гамшика и членов редколлегии на встречу с представителями управления и Франтишеком Хавличеком, главой идеологического департамента ЦК, чешского аналога Kultur из ЦК ГДР. Согласно пересказу Гамшика встреча превратилась в кровавую битву за каждую статью в номере, в первую очередь за расшифровку речи Кундеры. Сам Кундера тоже присутствовал и пререкался с Хавличеком строчка за строчкой за каждое выражение и каждую запятую. Он не мог просто отказаться от переговоров, потому что писатели хотели увидеть свой манифест напечатанным и поддержать общественное сопротивление сталинизму. В чем-то Кундере удалось отстоять свою точку зрения, в чем-то нет, при этом он продолжал настаивать на «абсурдности цензурирования текста, протестующего против цензуры». В конце концов ему удалось отстоять почти все написанное. Но, выйдя со встречи, Кундера чувствовал себя глубоко несчастным. «Почему я прогнулся? – спрашивал он у Гамшика. – Я позволил выставить себя полным идиотом… Любой компромисс – это гнусный компромисс». Вскоре из ЦК партии позвонили и сообщили, что они все-таки к компромиссу не готовы.