С Димой было еще интереснее. Проходя мимо кухни и увидев Черкасова, увлеченно беседовавшего с Викой, она тут же сообщила всем, кто находился в пределах досягаемости — а ее громкий высокий голос с визгливыми нотками можно было услышать чуть ли не в самых отдаленных уголках лагеря, — что она только что в Москве случайно встретилась с Диминой женой Ольгой и та очень скучает без мужа.

— Если бы она знала, что ее драгоценный супруг не теряет времени и отнюдь без нее не тоскует, то она бы наверняка так не грустила, — добавила она.

После этих ее слов Вика ушла на кухню. Я последовала за ней, чтобы проверить, в каком она состоянии, и обнаружила, что она с горящими глазами режет свеклу для винегрета, с такой силой и скоростью орудуя ножом, что казалось, кромсает она отнюдь не безобидный овощ…

И вот, сделав несколько шагов по направлению к Анне Николаевне, Дима вдруг резко повернулся и вытащил из-за стола упиравшегося Ивановского.

— Я не поддаюсь гипнозу, я невнушаем! — отбивался Саша-толстый, что-то спешно дожевывая; но вырваться из цепких объятий морского черта ему не удалось, и вот он уже стоит на площадке у бассейна перед Викой.

— А это мы сейчас проверим, — строгим тоном сказала Вика, протягивая ему кружку с водой. — Я считаю, что ты вполне гипнабелен и через пять минут превратишься в черного ворона.

— А вот и не превращусь, а вот и не превращусь!

— Как хочешь, можешь и не превращаться. Просто повторяй за мной все движения.

И Вика начала монотонным «профессиональным» голосом:

— Все внимание на мне, на моем голосе, на моих движениях. С каждой секундой, с каждым моим словом ты успокаиваешься, ты сосредоточиваешься на себе, на своих ощущениях. Твое тело постепенно теряет вес, руки становятся просто невесомыми, они легко и свободно, сами по себе, повторяют мои движения…

И Вика с самым серьезным выражением лица начала делать какие-то движения руками; но это были не гипнотические пассы, нет — она, держа свою кружку левой рукой, изящным жестом правой обмакивала пальчики в воду, проводила ими по дну кружки, а затем поднимала кисть к лицу и легкими прикосновениями гладила свою кожу.

— Вода в кружке постепенно становится все теплее и теплее…

— Неправда, как была холодная, так и осталась!

— Сейчас потеплеет, — бросила Вика обычным тоном, и вот уже снова ее голос звучал завораживающе: — Руки становятся все легче и легче, постепенно они превращаются в крылья, и вот ты уже можешь летать.

— И тут Вика замахала руками, как будто они действительно стали крыльями; конечно, до умирающего лебедя ей было далеко, но я с удивлением поняла, что меня потянуло взглянуть вниз, проверить, касается ли она ногами земли или нет. Естественно, она не улетела, хоть и поднялась на цыпочки, тем не менее оторваться от земли ей не удалось.

Саша Ивановский, послушно повторявший все ее движения, тоже замахал руками, но у него это получалось далеко не так изящно. В рядах зрителей нарастал гул и подавленный смех.

— Постепенно я превращаюсь в черного ворона… в черного ворона… — журчал голосок Вики.

— А вот и нет! А вот и не превратился! — в голосе Ивановского звучало торжество, но он быстро скис, когда ему под нос сунули зеркало.