Соленые ванны продолжались около часа, но никто, по счастью, не захлебнулся и не утонул; наконец, довольные и промокшие до последней нитки, все пошли переодеваться в сухое. Девочки даже попытались накрасить глаза, но я не стала возиться с макияжем — я никогда не крашусь на юге, это бесполезно, если не вредно: только проведешь по ресницам кисточкой с тушью, как тебя зовут плавать — и вся краска не на глазах, а в лучшем случае под ними. Итак, в сухих платьях, но с мокрыми волосами мы отправились на бал. Танцевали там же, где раньше устраивалось представление. Ребята притащили туда магнитофон и врубили его на полную катушку. Обычно это вызывало неудовольствие профессора Лапина, чей домик был расположен ближе всего к импровизированной танцплощадке, особенно когда музыка гремела допоздна; иногда он не выдерживал и, вооружившись кусачками, под покровом ночи прибегал к диверсии, полностью вырубая всю систему. Но сегодня был особенный день и особенная ночь, и веселиться и танцевать собирались все.

Впрочем, нет, не все. Люди с озера ушли восвояси. Отправились к себе Андрей Малютин и Коля Антонов, ушла вместе с ними Лиза с прозрачными глазами (я сегодня убедилась, что она не безгласна: я видела, как она что-то говорила на ухо Антонову, но голоса се я так и не слышала).

Покинули нас и ассистент Никиты Боря, окончательно перебравшийся на озеро, и актеры. Из постоянных сотрудников демонстрационного дельфинария с нами остался только Никита, который принадлежал как бы к двум мирам: его жена Инна так же определенно относилась к лагерю научных сотрудников, как он — к тренерам. Увы, между биостанцией и «Дельфиньим озером» существовало противоречие — можете, если угодно, назвать его диалектическим. Никогда дрессировщики и ученые не смогут понять друг друга до конца. Тренеры считают, что наука — от лукавого, во всяком случае, научные сотрудники паразитируют на их нелегком труде, потому как живут на доходы от представлений, к тому же своими опытами портят животных, предназначенных для выступлений. Ученые же держатся мнения, что наука первична и только ради науки, чистой науки, удовлетворения их любопытства за казенный счет и был создан первый в стране дельфинарий для зрителей. И только мощная фигура Тахира Рахманова объединяла оба лагеря; его уважали все.

И все же это были разные люди, с разными интересами, даже с разным уровнем доходов — тренеры теперь были побогаче. И ничего удивительного не было в том, что мы так быстро разделились; чудом было скорее то, что мы сумели объединиться — хотя бы на два часа.

И то, что озерные ушли, никак не испортило настроения оставшимся.

Впрочем, это лирическое отступление, а в начале нашего танцевального вечера не было ничего лирического — молодежь врубила громкую ритмичную музыку, и все встали танцевать в круг. Напротив меня танцевал Алекс; загорелый дочерна, в голубой рубашке с распахнутым воротом и обтягивающих голубых джинсах, он выглядел почти как бог, или, скорее, как плейбой из какого-нибудь романа Гарольда Робинса, которые с таким трудом проникали к нам через кордон и зачитывались до дыр.

Потом он перемигнулся с Витюшей, и мы втроем отправились в ангар, где дозаправились портвейном. Когда мы снова очутились на танцплощадке, уже стемнело, и под фонарем под плавную музыку покачивалось несколько пар; я разглядела Нику, которая почти слилась со Славиком в тесном объятии, и Лялю с Герой Котиным, выделывавших разные па — они оба явно обучались бальным танцам.