– А потом до меня дошло: я понял, куда – точнее, к кому – ты могла тайком улизнуть, – с горечью произнес он. – И вот я приезжаю сюда, надеясь, что с тобой ничего не случилось, и вижу, как ты его целуешь!

– Не я его целовала! – заорала Лорел. – А он меня!

Дэвид молчал, лишь желваки под его скулами ходили ходуном.

– Может, и так, – процедил он. – Но я видел, как вы целовались, и уверен, что это было не впервые. Ну, давай скажи, что я не прав. Слушаю внимательно.

Она смотрела на землю, на автомобиль, на деревья – куда угодно, лишь бы не видеть его обвиняющих глаз.

– Я знал. Я так и знал!

Он уселся в машину и, грохнув дверью, завел мотор. Автомобиль быстро поехал назад, чуть не задев Лорел, которая стояла как вкопанная.

Дэвид открыл окно.

– А пока… – Он осекся, не справившись с собой единственный раз за весь разговор. – А пока я бы не хотел тебя видеть. И не звони. Я сам объявлюсь, когда… буду готов.

Лорел смотрела вслед машине и уже не сдерживала слезы, которые медленно текли по лицу.

Она быстро обернулась к лесу. Никого. Девушка уселась в свой автомобиль, уронила голову на руль и разрыдалась. Ну почему все так усложнилось?

Сидя на кровати в обнимку с гитарой, Лорел смотрела, как на потолке пляшут тени. Солнце село, и в комнате стало темно. Вот уже два часа она наигрывала разные печальные аккорды, странным образом напоминавшие мелодии из Авалона.

Еще утром жизнь была прекрасна, просто великолепна! А теперь? Теперь все стало ужасно, и виновата в этом сама Лорел: слишком долго она пыталась вести двойную игру. И вот влечение к Тамани вырвалось из‑под контроля. А ведь Дэвид заслуживал верности не только в физическом смысле, но и в эмоциональном.

В памяти всплыло изменившееся лицо Тамани, когда она сказала, что не любит его. Ему тоже пришлось нелегко. Лорел мучила и Дэвида, и Тамани, и вот теперь наступили последствия.

При одной лишь мысли, что всю оставшуюся жизнь (какую там жизнь, хотя бы неделю!) она проведет без Дэвида, становилось невыносимо. Лорел представила, что он встречается с другой, целует неведомую соперницу так же, как Тамани сегодня целовал ее. Девушка со стоном завалилась на бок. Понимая, что просто не переживет этого, она задумалась, как исправить ситуацию.

Однако два часа раздумий ни к чему не привели. Оставалось надеяться, что Дэвид простит ее. Рано или поздно.

Лорел попыталась вздремнуть. Обычно после заката она легко засыпала, но сегодня, сидя в темной комнате, лишь смотрела, как на будильнике меняются светящиеся цифры.

8.22

8.23

8.24 Наконец она поплелась на первый этаж. По субботам родители проводили инвентаризацию в магазинах, а значит, раньше чем через час их ждать не стоило. Лорел открыла холодильник, скорее от нечего делать: в такой час она не смогла бы впихнуть в себя ни крошки. Захлопнув дверцу, девушка задумалась о том, что и Дэвид, и Тамани тоже' виноваты. Они оба играли важную роль в ее жизни, и Лорел не понимала, почему обязана выбрать кого‑то одного.

Она заметила какое‑то движение во дворе, и в следующий миг большое окно разлетелось вдребезги, во все стороны брызнули осколки. Лорел с криком пригнулась, закрыла голову руками и прислушалась. Вокруг стояла гробовая тишина: ни криков, ни новых камней, влетающих в окна, ни звуков шагов.

На полу в кухне сверкали мелкие куски стекла, а посередине лежал большой камень, которым, скорее всего, и разбили окно.

Камень кто‑то завернул в листок бумаги. Лорел дрожащими руками взяла листок и прочла выведенные красными чернилами корявые строчки.

Она помчалась к входной двери и, распахнув ее, застыла на пороге. В свете фонарей сад перед домом выглядел спокойно, даже мрачно.