С этими словами рука щелкнула задвижкой и распахнула окно.

Струя холодного воздуха ударила в лицо, и на подоконник, кружась, стали опускаться колючие снежинки.

— А вы крикнете вместе со мной? — спросила Инночка.

— Обязательно.

— И мамочка нас не заругает?

— Никогда.

— Ладно. Тогда кричим по команде «раз-два-три», — распорядилась Инночка тоном воспитательницы из детского сада.

Она набрала в грудь воздуха и сказала:

— Раз! Два! Приготовились… И-и!.. Па-а-а!..

Рука легонько подтолкнула ее в спину, и Инночка почувствовала, как подоконник отрывается от ее ног.

Затем она увидела, как навстречу летит, быстро приближаясь, земля и растут казавшиеся сверху маленькими фигурки прохожих.

Потом она услыхала чей-то отчаянный крик, удар…

ДЕЖКИНА

Как ни была она сердита на Наташу, проявившую совершенно недопустимую для профессионала беспечность и связавшуюся с беглым обвиняемым, Дежкина не могла не признать, что дело о контрабанде в аэропорту Шереметьево-2 приняло совсем уж нешуточный оборот.

Если раньше она просто допускала мысль о том, что Чернов может быть невиновен, то теперь приняла это как непреложный факт.

Надо быть либо безумным, либо полностью убежденным в своей правоте человеком, чтобы, наплевав на опасность, заявиться средь бела дня на квартиру к следователю прокуратуры (в компании с собственным обвинителем!) и пытаться доказать свою непричастность к преступлению.

То, что Чернов не безумец, Клавдия увидела своими глазами.

Конечно, она досадовала, что упустила возможность возвратить беглеца обратно в Лефортово, но, с другой стороны, решила Дежкина, может, это и к лучшему.

Вряд ли тюремное начальство отнеслось бы к Чернову снисходительно после случившегося.

А для судьи Самулейкиной побег заключенного из тюрьмы был равносилен стопроцентному признанию вины — в этом-то, зная уважаемую Нину Ивановну, Клавдия ничуть не сомневалась.

Следовательно, Чернова бы мигом приговорили к смертной казни и никто бы уже не стал всерьез разбираться с доводами в его защиту.

В любом случае необходимо было торопиться.

Наскоро натянув на себя старенькое пальтецо и схватив непременную хозяйственную сумку с документами, Дежкина помчалась разыскивать Игоря Порогина.

Как назло, ни на рабочем месте, ни в кабинетах коллег его не оказалось.

Более того, Игоря никто не видел в прокуратуре с самого утра.

Это было очень странно. Ведь он сам позвонил ей утром, и она сообщила ему о побеге.

Раздосадованная и недоумевающая, Клавдия шла по коридору, размышляя, что же она может предпринять в отсутствие своего подопечного, когда ее окликнул знакомый голос.

— О! — сказала секретарша Люся. — Хоть одного нормального человека увидела!.. А то все бегают, носятся как угорелые…

— Здравствуй, Люсенька…

— О вас, Клавдия Васильевна, шеф справлялся, — шепотом заговорщика сообщила секретарша. — Я так думаю, он недоволен, что затягиваете дело с троллейбусами. Только вы не расстраивайтесь. Сказал, может, кому помоложе передать, поэнергичнее…

— Пусть передает, — равнодушно отозвалась Дежкина, — если уж так хочется.

— Ну и правильно. Я б на вашем месте из-за ерунды не расстраивалась. От молодых тоже толку мало. Им лишь бы денег побольше платили, а работать не любят. Я так и сказала шефу, когда он стал к молоденьким референткам присматриваться. «Если хотите новую секретаршу с ногами, это ваше дело, а только кто вам чай заваривать станет и сидеть на телефоне с утра до вечера?…» Правильно я сказала или нет?

— Правильно.