—  Мой бывший парень летом ездил в Лондон, — сообщила она, в то время как я водил взглядом по залу,

 пытаясь найти Марка.

 —  В самом деле?

 Марка я нигде не видел. Только толпы разодетых, стильных, ультрамодных испанцев в самом новом — и

 самом изысканном — клубе Барселоны.

 —  Да. Лондон ему очень понравился.

 —  Чудесно, — сказал я.

 Мимо меня прошел мужчина в костюме. Рубашка на нем была расстегнута до пояса. Он остановился перед

 зеркалом и стал изучать свое отражение. По-моему, на лице у него был толстый слой грима.

 —  Мой бывший, он аферист, — сказала девушка. Я насторожился.

 —  Аферист?

 —  Да. Аферист, — подтвердила она.

 В ее голосе не слышалось грусти, но мне стало жаль ее.

 —  Сочувствую.

 Мужчина в расстегнутой рубашке все так же рассматривал себя в зеркало, — наверное, любовался собой.

 —  А почему ты говоришь, что сочувствуешь? — удивилась девушка.

 —  Ну... быть аферистом нехорошо.

 —  Очень даже хорошо! — с жаром возразила она. — Он же аферист, известный испанский аферист!

 —  Известный испанский аферист?

 —  Да. Аферист-уголовник.

 К мужчине, стоявшему перед зеркалом, подошел его приятель с весьма изысканно остриженной и выбритой

 растительностью на лице и тоже приковался к своему отражению в зеркале.

 —  Он — известный испанский аферист-уголовник? Ты уверена, что это хорошо?

 Мужчины перед зеркалом кивнули каждый сам себе, потом друг другу и пошли прочь, — наверное,

 отправились искать другое зеркало.

 —  Мой бывший выступал в лучших судах Испании!

 —  A-а, — протянул я, сообразив, что она имеет в виду. — Юрист?

 —  Да. Аферист. А ты как сказал?

 —  Я сказал: «юрист». А ты, как мне показалось, говорила «аферист».

 —  А какая разница?

 И более циничный, чем я, человек, возможно, признал бы, что разницы и впрямь никакой.

 —  Дэнни! Si a Todo! — крикнул Марк, неожиданно возникнув возле меня с двумя бокалами шампанского в

 руках. Откуда-то на нем уже появился галстук. Он дал мне один бокал и похлопал меня по спине. Я рассмеялся.

 Марк мне очень, очень нравился. Это трудно объяснить. В конце концов, мы ведь только познакомились. Но в

 нем было столько жизнелюбия... Я до сей поры заставлял себя радоваться жизни, а у него это получалось

 естественно.

 —  Пойдем, сядем там. — Марк показал на возвышение возле танцевального круга. Там уже сидели,

 потягивая напитки, несколько человек — по виду, представители барселонской элиты. Мужчина с волосяными

 узорами на лице смотрел в свой бокал, — вероятно, пытался поймать свое отражение в кубике льда.

 —  Пойдем, — согласился я. — И, может, все-таки ты расскажешь мне о своем опыте в качестве

 Согласного...

 Я стремился упрочить свои отношения с Марком. Хотел, чтобы мы были не просто хорошими друзьями, а

 друзьями-единомышленниками.

 —  Конечно, конечно, расскажу, — пообещал он. — Но помни: это только начало! У нас куча времени!

 Я счел, что сейчас не самый подходящий момент напоминать ему, что прямо завтра я возвращаюсь в Лондон.