— Вам как специалисту это виднее, — сухо отвечает хозяин.

— Вовсе нет, — говорю добродушно. — У меня, например, перед выходом из дома все разбросано, как после обыска.

— А у меня всегда убрано, как было и тогда, когда вы приходили в первый раз.

— Не чувствуете ли какого-либо запаха?

— Пахнет паркетином, — отвечает Андреев.

В комнате действительно ужасный запах паркетина — мастики для натирания полов.

— Утром не пахло, — замечаю.

— Женщина, которая у меня убирает, пришла вслед за вами натирать паркет, — объясняет Андреев, несколько удивленный тем, что я уделяю столько внимания какому-то паркетину.

Милиционер появляется на пороге комнаты.

— Вы свободны, — говорю. — Машина — тоже.

Милиционер козыряет и уходит. Это позволяет мне спросить без стеснения:

— А это не ваша приятельница Вера?

— Почему Вера?

— Ну так… Открыла дверь отмычкой и нарочно все раскидала, чтобы вы поняли, как трудно холостяку приводить дом в порядок.

— Зачем вы так шутите? — спрашивает Андреев.

Тон его спокоен, но мы знаем: это спокойствие надвигающегося раздражения.

— Вопрос уместен, — киваю, — только вы должны отнести его к самому себе.

— Не понял.

— Не поняли? Слушайте, Андреев! — Голос мой теряет всякую шутливость. — Выньте из кармана то, что вы там прячете, и положите сюда.

При этих словах я для большей наглядности протягиваю руку. Андреев смотрит на меня растерянно. Готовое только что вспыхнуть раздражение уступает место очевидному замешательству.

— Вы слышите, что я вам сказал. Сюда! — говорю я, раскрывая ладонь. — И поскорее, а то у меня рука устанет ждать.

Андреев наконец решается действовать. Он распахивает пиджак, отстегивает английскую булавку, на которую застегнул внутренний карман, и вытаскивает маленький квадратный пакетик размером с пачку сигарет.

— Даже на булавку застегнули, — замечаю я, опуская пакетик в свой карман. — Это воистину блестящая идея. А вы не думаете, что вместе с булавкой, и с пиджаком, и вообще со всем своим хозяйством вы могли бы сейчас лежать где-нибудь между мусорными баками, устремив внимательный, но неподвижный взгляд в таинственный космос? Как видите, — добавляю, указывая на беспорядок вокруг, — враг не дремлет. Вам повезло только потому, что он рассчитывал найти пакет в вашей квартире, а не в вашем кармане. Недооценил ваше легкомыслие…

— Вы говорите со мной, как с ребенком, — готов обидеться Андреев.

— За это вы должны меня только благодарить. Если бы я относился к вам чуть серьезнее, я должен был бы привлечь вас к ответственности за лжесвидетельство. А сейчас расскажите мне все, что с вами было после нашей утренней встречи.

Сажусь на проклятую табуретку у кровати и закуриваю. Андреев подтягивает свалившееся одеяло и тоже садится.

— В два часа я встретился с Верой. У меня были билеты в кино. Вышли мы из кино около четырех. Потом погуляли в парке. Потом посидели в "Берлине". Потом я проводил Веру и вернулся домой.

— Сколько было времени?

— Наверное, около семи с половиной…

— Продолжайте.

— Когда я открывал дверь, мне показалось, что звонит телефон, но пока я дошел до спальни, звонки прекратились. Я пошел в кухню поставить чай и услышал, что телефон зазвонил снова. Я побежал в спальню, обеспокоенный, — мне редко кто звонит домой, да еще в воскресенье.