— Готово.

Клаудине в один прыжок слезла с дерева. Её вес тянул её вперёд, но она смогла удержаться. Она сделала шаг и приземлилась на руки. Девочка поднялась и вытерла их о брючки.

— Дай посмотреть, — она забрала полароидный снимок у него из рук. — Да, круто, — затем она обняла его за шею, и они ушли. Они были в лесу, в конце сада, рядом с домом. — Об этом месте знаешь только ты... И не должен рассказывать никому, — Танкреди молча слушал её. — Видел доски наверху? Их прибила я сама, одну за другой, — Клаудине посерьёзнела. — Если ты не сможешь меня нигде найти, то будешь знать, где я. Но если ты кому-нибудь расскажешь, то я больше никогда не стану с тобой разговаривать. Ты понял?

— Да.

Тогда она его отпустила, встала напротив и посмотрела в лицо.

— Поклянись, что никогда никому не расскажешь.

— Клянусь.

— Может, когда-нибудь я впущу тебя.

— Как ты это назвала? У него есть название?

— Пока нет. Я ещё подумаю. А теперь идём, ужин уже готов.

Танкреди шагал по тропинке, ведущей в лес. Он назвал это место «Остров». Это название он придумал после просмотра мультфильма «Питер Пэн». Как так вышло, что он не додумался до этого сразу? Это единственное место, где он не смотрел. Он обшарил её компьютер, искал в её корреспонденции, в сообщениях какой-то след, факт, причину решения, которое она приняла той ночью. Но «Остров» ему и в голову не пришёл. Может, потому, что он никогда здесь не был, потому, что они больше не говорили об этом. Потому что он забыл о нём, словно тот принадлежал другому времени, чуть ли не другому человеку.

Чуть позже Танкреди был уже там, под тем самым деревом. Он словно видел одиннадцатилетнюю Клаудине, залезающую по тем дощечкам и жестами приглашающую его следовать за ней. Так что он взялся за первую. Она была мокрая. Конечно, ведь прошлой ночью был дождь. Он ощущал запах дождя, аромат свежей травы, мох на досках. Он осторожно поднялся, стараясь держаться на ногах так, чтобы доски не оторвались от дерева. Он уже не такой лёгкий, как раньше.

Мгновение спустя он был на «Острове». Большие доски, служившие полом, шатались под его весом, скрипели, но держались хорошо. Гвозди проржавели. Дырки в древесине также свидетельствовали о прошедшем времени. Он огляделся. Это был словно маленький домик. Клаудине проделала отличную работу. Интересно, сколько времени она над этим трудилась. Интересно, сама ли она сделала это. На полу было несколько деревянных ящиков из-под фруктов. Должно быть, они служили сиденьями, как чуть дальше две большие доски, прибитые друг к другу, служили столом.

А потом он увидел её. Его сердце тут же сжалось. Он взял её руками. Она была сырая, всё ещё влажная, выцветшая и потрёпанная дождём, холодом и всеми этими годами. Пиония, так звали её тряпичную куклу. Пуговки висели у неё на груди, они грустно болтались, держась на вытянувшихся нитках. И только в тот момент, положив её обратно, он заметил, что внутри была корзинка. Плетёная ивовая корзинка, повязанная красной лентой. Он взял её, поставил на этот импровизированный столик и открыл. Пластиковая прозрачная сумка защищала содержимое. Клаудине подумала о том, что будет идти дождь. Значит, она оставила это здесь специально... Но она не думала, что понадобится столько времени. «Может, она оставила это кому-то лично. Наверняка она всегда была здесь только для меня». Тогда он аккуратно развернул пластиковую сумку и открыл её.

Первым он нашёл письмо. Он узнал её почерк. И начал читать.

«Привет, Танкреди. Только ты можешь прийти сюда, и сейчас ты поймёшь, что я хотела сказать тебе, почему я не могла жить так дальше. Мне было четыре, может, пять лет, когда я впервые пообещала ему...»

 Он пожирал слова, читая строчку за строчкой, надеясь увидеть не то, о чём уже догадывался.