Мэри: Тогда отдам Мартину или еще кому-нибудь. А Мартин умеет плавать?

Мик: Держу пари, не умеет.

Мэри: Что это с тобой, Мик? Ты что, красил что-нибудь?

Мик: Точно, красил. В ярко красный цвет.

Мэри: Пятна останутся.

Мик: Это всего лишь старая рабочая рубашка, Мэриджонни. Что ей будет?

Мэри: Ничего. (Пауза.) Я слышала историю об исчезновении твоей жены, Мик. Это ужасно. Если даже спустя семь лет после смерти ты не обретешь покой, когда же ты его обретешь?

Мик: Никогда не будет тебе покоя.

Мэри: Даже думать не хочу о том, как кто-то будет убегать, прихватив мои кости.

Мик: С твоими костями никто никуда не убежит, Мэриджонни. Для начала им понадобится грузовичок.

Мэри: Это зачем?

Мик: Да, ни за чем. Просто, временами кажется, кость у тебя, вроде, широкая.

Мэри: И вовсе не широкая. Я просто слегка жирная, вот и все.

Мик: Слегка жирная, точно, точно. Действительно.

Мэри: Настроение у тебя сегодня какое-то странное, Мик.

Мик: Да. Краски, наверное, надышался, или вроде того.

Мэри (пауза): Слыхал, Рэй Дули лишился работы гидом?

Мик: Слышал. Уж, конечно, если будешь швырять дерьмо в Америкашек, тут лишишься работы.

Мэри: Верно.

Мик: Да еще травил им анекдоты о Вьетнаме.

Мэри: В следующем месяце его брат переезжает в Бостон.

Мик: В следующем, говоришь? Не самая долгая помолвка. Мы с Уной пять лет были обручены, и нам эти пять лет были очень нужны. Ну, знаешь, там, чтобы разглядеть всякие недостатки и принять их.

Мэри: А какой был ее саамы большой недостаток, Мик?

Мик: Да, по правде, не было у нее больших недостатков. Только маленькие. Ну, мелочи, понимаешь? Она никогда не умела нормально сыр заворачивать. Ну, знаешь, после того, как отрежет. Она просто оставляла его лежать прямо на воздухе. И с хлебом то же. Она и хлеб никогда как следует не заворачивала. Ну, понимаешь, когда делала сэндвичи или типа того. И омлет у нее был отвратительный, не знаю, почему, ведь его так легко готовить. У нее он всегда получался то серый, то пригоревший.

Мэри: Значит, ты по ней не скучаешь.

Мик: Скучаю. В смысле, омлет — это не так уж важно. Мы просто его редко готовили и все, понимаешь? (Пауза.) Мне не хватает ее болтовни. Уна умела наполнить дом своими разговорами. И она всегда была на моей стороне. Знаешь, в драке, или когда люди говорили обо мне гадости. Если бы она услышала сплетню о том, что я ее убил, она бы первой встала на мою защиту.

Мэри: В таком случае, жаль, что она умерла. (Пауза.) Интересно, кто ее забрал.

Мик: А?

Мэри: Добрый вечер, Томас. Холодно.

Томас: Ты что тут делаешь?

Мэри: Так, заглянула после игры в бинго, шла мимо.

Томас: Я ведь велел Отцу Уэлшу не пускать тебя в бинго.

Мэри: Точно, велел, но Отец Уэлш меня восстановил в правах.

Томас: В таком случае, он не повиновался официальному приказу, так? Придется мне заглянуть к нему. А ты, беги домой, Ба. Мне надо поговорить с Миком наедине.

Мэри: Да я только пришла.

Томас: Мне плевать, только что или нет. Это приказ офицера полиции.

Мэри: Нечего мне тут командовать, офицер полиции — сколько раз я тебе в детстве задницу подтирала …

Томас: Пожалуйста, Ба.

Мэри: Выйду отсюда, когда допью свой виски, и ни секундой раньше.

Мик: И вообще, о чем нам говорить наедине?

Томас: Ничего особенно важного. Просто хочу, чтобы ты написал мне одно признание, знаешь, маленькое старенькое признаньице.

Мик: Признание в чем?

Томас: Признание в убийстве своей жены тупым предметом, или вроде того. В убийстве Миссис Уны Маргарет Дауд.