«Средоточие культуры! Чудо цивилизации! Демократическая Ассамблея Коллегиума! Дайте мне тысячу наемников муравинов, сделайте меня командиром, а не просителем – тогда, может, у нас что нибудь и получится. Тогда я сам, с позволения сказать, стану осоидом, оставшись жуканом только по крови. За это стоит сразиться». Он еще раз оглядел скучающие, сытые лица. Богатство, соперничество, выгодные вложения – вот и все, что на них написано.

– Вы знаете, почему я решил обратиться к вам именно сегодня, а не в любой другой день.

По залу пробежал шепоток, хотя в открытую никто не смеялся. «Только не мучай нас слишком долго», – подразумевал этот звук.

– Вам известно, что я не впервые поднимаюсь сюда. Каждый из вас хотя бы раз меня слышал. Музыкант я неважный, и песенка моя звучит все на тот же мотив.

– Может, нам стоит просто прочесть твои прежние речи, чтобы не тратить зря время? – спросил кто то под общий смех.

– Будь у меня надежда, – загремел Стенвольд, – что хоть один из вас действительно так поступит, я не тратил бы ни ваше, ни свое время!

Все воззрились на него в удивлении. Он позволил себе грубость: в Ассамблее кричать не принято. Стенвольд, скривившись, вспомнил про наемников муравинов и продолжил:

– Вам недолго осталось терпеть мои речи, почтенные мастера. Будущее не предусматривает учтивых дебатов. Жизнью вам клянусь: когда мои мрачные пророчества сбудутся, мне уже не придется стоять перед вами – ибо никого из вас в живых не останется и некому будет вспомнить, как я вас предупреждал.

В зале поднялся возмущенный ропот, но он продирался сквозь шум, как таран, бьющий в ворота Минны.

– Четырнадцать лет назад я, не будучи даже мастером, произнес здесь свою первую речь – выскочка механик, не имеющий сил молчать. Каким далеким кажется это теперь! Я говорил о воинственном народе с востока, подчиняющем себе земли своих соседей. Называл города, знакомые тем, кто имеет дела в Геллероне: Майнес, Зар, Минна. Да, они стоят не на Нижних Землях, но до них не так уж и далеко. Эти города, говорил я, теперь носят ярмо Империи. Вы вежливо выслушали меня и сказали: «Но при чем же здесь мы? Пусть себе чужеземцы сражаются, пусть себе носят ярмо и стонут под игом – мы и бровью не поведем», – ответили вы.

Слушатели вздыхали и ерзали. Спикер, старый Линео Тадспар, жестами напомнил Стенвольду о регламенте. Линео предоставил ему слово по старой дружбе и теперь явно жалел об этом.

– Восемь лет назад я сообщил вам, что Империя снова затевает войну, войну беспрецедентного доселе масштаба со своим северным соседом, великим Стрекозиным Сообществом. Сообщил о тысячах человек, убитых осоидской армией. Ассамблея должна помнить, какого ответа она меня тогда удостоила.

На некоторых лицах он видел раздражение, на других полное безразличие. Сам он прекрасно помнил сказанные тогда слова, хотя и запамятовал, который из снисходительных жирных магнатов их произнес. Они до сих пор звучали в его мозгу, до сих пор причиняли боль.

«Мастер Вершитель снова завел свою волынку. Если осоиды вновь вздумали воевать, это их дело. Когда муравины Кеса высаживают десант под стенами Тарка, Коллегиум не вмешивается, да и с чего бы? Некоторые расы воинственны от природы и постоянно ведут междоусобные войны.

Мастера Вершителя беспокоит то, что государство осоидов называет себя Империей, и он пугает нас этим страшным словом. Значит, если фельялские мантиды вдруг объявят себя империей, нам и на них придется идти с огнем и мечом? Едва ли, хотя они то и дело нас провоцируют. – Смех в зале. – Мастер Вершитель говорит также, что осоиды начали войну со стрекозидами. Ну так что же, говорю я? – Одобрительные возгласы в зале. – Что нам известно об Осиной Империи, помимо страшилок мастера Стенвольда? Нам известно, что они талантливы и трудолюбивы, подобно нам.