— Самки пожирают самцов, — предположила Аннабель.

— Верно, хотя это относится и не ко всем видам пауков. Они автономны, живут без самцов, используют их только для того, чтобы воспроизводить себе подобных, после чего сжирают. Это тоже приближает нас к преступнику, не так ли? Не забывайте о мифе про Арахну. Афина превратила хвастливую девушку в паука после того, как та пыталась наложить на себя руки, осознав, что оскорбила богиню. Это женщина, которая не могла реализовать свою волю и была вынуждена вечно страдать. Если подвести итог всему сказанному, что получится?

Аннабель сказала:

— Убийца, который подчеркивает значимость одиночества, жизни без мужчины, который ненавидит мужчин, когда они навязывают себя, и который в то же время считает женщин пустыми. Он пытается очиститься от своих преступлений или, возможно, сказать нам, что сделал это для того, чтобы дать жизнь. Не знаю, какой еще вывод можно сделать из присутствия воды на месте преступления.

— Убийца никогда не забывает о воде, — продолжал Бролен. — Она для него крайне важна. Это символ очищения, жизни и женщины.

Ларри, одолеваемый и восхищением, и недоверием, заметил:

— Если убийца считает, что «женщины пусты», почему этот женский символ для него так важен? Это как-то нелогично.

— Потому, что убийца человечен. У него есть свои недостатки. Убийца — не автомат, а живой человек, у которого до того, как все это началось, была своя жизнь и который до сих пор страдает от ее отголосков. Убийца — женщина, возможно, с неустойчивой психикой. Она признает свою женскую суть и принимает себя в символике воды, чтобы передать нам и всему миру свое послание смерти и ненависти к женщинам и мужчинам. К женщинам, у которых внутри ничего нет, которые ничего не делают, которые больше ни для чего не нужны, и к мужчинам, бесполезным и отсутствующим каждый раз, когда происходит что-то важное. Этот человек много страдал, с ним произошел какой-то трагический случай, и ему трудно жить среди этих чудовищ.

Под удивленным взглядом Салиндро Бролен продолжал:

— Да, Ларри. Боюсь, что в ее глазах чудовища — мы, а не она. И этой жертвой является Констанция Аббокан.

Салиндро, вздохнув, поднял брови. Он уже не знал, что и думать.

— Когда в ней произошло это изменение — не внезапно, но все же довольно быстро, в течение нескольких месяцев, — она начала искать среди своих знаний то, что помогло бы ей восстановиться, пережить травму. Поскольку она работала с пауками, она частично соотнесла себя с ними. Однако, когда необходимость обратиться к миру, рассказать о своих чувствах достигла предела, она стала искать способ это сделать. Возможно, муж рассказал ей о свойствах тетродотоксина. Будучи этноботаником, он, несомненно, знал, для чего египтяне пользовались кедровым маслом и об их методах извлечения внутренностей. Может быть, в их доме имелись соответствующие книги. Все это Констанция Аббокан могла узнать за время их совместной жизни.

— Могла ли смерть мужа вызвать сдвиг в ее психике? — спросила Аннабель.

— Могла. Выяснить это — наша задача. Однако она и прежде была довольно неустойчива. Одного события, каким бы трагическим оно ни было, недостаточно, чтобы превратить нормального человека в опасного преступника. Мы вернулись к ключевому слову: к такому результату приводит совокупность событий.

В кабинете повисла тишина.

— Не знаю, — сказал наконец Салиндро. — Ты меня не до конца убедил. Не думаю, что женщина на такое способна. Сперма в горле жертвы — точно уж не женская выходка!

— Почему нет? Это ловушка.