Покоя, покоя просила его душа, а покой не приходил.

Только сейчас он понял, каким чудным временем были дни, когда он учился в семинарии. Никаких забот, никаких страданий! А сейчас? Боже, какой он жалкий, несчастный и преступный! Но как теперь убежать от своей беспощадной судьбы? Ведь он служил еще одному владыке — Ланкастеру.

И Торбэк взмолился:

— Огче наш! Ты велик и всемогущ! Ты даже врагам своим не желаешь смерти. Внемли моей мольбе, протяни длань свою погибающей душе! Окажи свое покровительство, охрани раба твоего, прибегающего к твоему милосердию. Огради его от соблазна и наставь на путь истинный! И да будет он служить тебе вечно! Святый боже, святый крепкий, святый бессмертный…

Торбэк молил небесного владыку, чтобы он освободил его от дурных помыслов и ниспослал на него свою благодать. Однако молитва не могла аннулировать приказ земного владыки Торбэка — Ланкастера. Это мог сделать не всевышний, а только сам Ланкастер. Но он этого не сделает.

Прошло еще десять минут.

Что, если убежать? Но куда? Все его родные далеко. Чем они могут помочь?

Торбэк посмотрел в окно. За окном по-прежнему стеной стоял черный лес. Вокруг ни души. И в церкви мертвая тишина, будто все вымерло.

Он снова зашагал по комнате. Где-то раздался кашель. Он остановился. Казалось, сейчас сам воздух раздавит его. Он слышал стук собственного сердца. Все труднее становилось дышать. Он хотел было распахнуть окно, но передумал.

Он опустился на стул. Сидел неподвижно, будто в обмороке.

Еще три минуты…

Он открыл глаза. В его ушах звучал голос Ланкастера. Он вскочил и вышел в коридор. По коридору крался, словно вор; вот и наружная дверь. Перед ним простиралась черная ночь.

Он выскользнул из дома и вывел из гаража «рено».

Он выехал через задние ворота. Фары окрасили в белый цвет выхваченную у обочины траву. Одиннадцать часов.

До Окамура двадцать минут езды.

Он осторожно нажал кнопку звонка. Он не знал, что за ним уже наблюдают.

Загорелся свет, дверь открыл сам Окамура.

— Добрый вечер.

— Добрый вечер, — ответил Окамура и, пропустив Торбэка вперед, запер дверь и погасил свет.

Окамура, как показалось Торбэку, на этот раз вел себя сдержанно. Неужели что-нибудь произошло?

— Она не волновалась? — шепотом спросил Торбэк.

— Нет, — коротко ответил Окамура.

Торбэк двигался, словно во сне. Окамура это заметил.

— Господин Торбэк, вот по этой лестнице. И не забудьте — дверь направо.

Казалось, Окамура беспокоится, что Торбэк перепутает комнаты. Но он не пошел вместе с ним, а остался на первом этаже. Раздвинулись боковые сёдзи, и, зябко поеживаясь, из комнаты вышла содержанка хозяина. Она тоже не стала провожать его, только как-то странно на него посмотрела.

Он поднялся на второй этаж. В коридоре было темно. Не успел он войти в комнату, как Сэцуко испуганно вскрикнула. Он застыл на месте. Сердце сильно забилось. Неужели она разгадала его намерения? Он стоял как вкопанный, не смея двинуться дальше.

Но Сэцуко молчала. Наступила гнетущая тишина. Потом послышался едва слышный шорох, очевидно, она отступила в глубь комнаты.

И опять молчание.

— Сэцуко! — выдавил из себя, наконец, Торбэк. — Ты тут?

Кажется, она что-то прошептала в ответ.

— Сэцуко!

— Бэк, это ты? — В голосе Сэцуко прозвучал страх.

— Я Сэцуко. Можно зажечь свет?

Он протянул руку, ища выключатель.

— Нет, нет, не зажигай!

Ответ прозвучал так резко, что Торбэк испугался.

— Что с тобой, Сэцуко?

В ответ она разрыдалась.