-  А что делается в городе? - беря себя в руки, спросил я.

    -  В городе? Там у каждого своя жизнь, и никто не хочет совать свой нос в чужие дела!

    -  Вы знаете, кто в Уклеевске делает порох? - прервал я бесполезные причитания и заговорил о деле.

    -  Я в Уклеевске знаю все и даже чуточку больше.

    -  Сейчас поедем туда. Скажите моему помощнику, чтобы оседлал лошадей, а я пойду посмотрю, в каком состоянии наш хозяин и штабс-капитан.

    Все сомнения по поводу правомочности своих действий против магистра и его гайдуков у меня развеялись.

    Теперь у меня к ним был личный кровавый счет.

    Наши пьяные соратники уже пробудились после сна. Александр Егорович даже спустился с чердака и с мрачным лицом сидел на завалинке возле избы. Увидев меня, он хмуро кивнул и отвернулся. Я остановился напротив него.

    -  Вы уже можете соображать? - спросил я, не очень щадя его похмельное самолюбие.

    -  Могу.

    -  А что капитан?

    -  Он там, на чердаке, - неопределенно ответил хуторянин.

    -  Из города приехал Степаницкий, рассказал, что гайдуки убили урядника Суханова

    -  А нам-то до него что за дело?

    -  Мы с Ефимом этой ночью спасли его в имении.

    -  А что вы там делали? - удивился Александр Егорович.

    -  В имении? Воевали.

    -  А мы с капитаном?

    -  Пили чужое вино. И поставьте Богу свечки, что вас ночью не зарезали как баранов.

    Такая «информация» вольному пахарю не понравилась, он нахмурился и отвел взгляд.

    -  Да? Не помню. Видать, был небольшой перебор, с кем не бывает. А больше выпить не осталось? Мне бы немного, только поправить здоровье.

    Такое небрежное, скоротечное раскаянье меня разозлило. Однако, морализировать у нас не было времени. Нужно было еще успеть до темноты подготовиться к ночному нападению на имение Моргуна.

    -  Мы уезжаем в город, если хотите остаться в живых, сидите на чердаке и наблюдайте за дорогой.

    -  Понятное дело, не дурак. Так что, совсем нет ничего не осталось? Руки трясутся, я и выстрелить не сумею…

    У хозяина тряслись не только руки, у него еще стучали зубы. Мне его стало жалко, хотя то, что они с капитаном учудили вчера, не лезло ни в какие рамки.

    -  Под лавкой в горнице осталась бутылка «Мадеры», - сказал я, собираясь уходить.

    -  Господь тебя наградит! - торопливо сказал он, устремляясь в избу. Потом остановился на пороге и предупредил: - За подворьем могут следить, выходите лучше лесом. Там, - он показал на калитку, через которую мы с Ефимом выходили в лес, - в ста саженях тропинка. По ней до города срежете пару верст.

    Совершив этот подвиг самоотверженья, Александр скрылся в избе, а я направился в конюшню, где Ефим седлал лошадей. Мы устроили совет, как лучше добираться до города, по указанной тропе или дороге. Решили не рисковать и пробираться лесом.

    Спустя четверть часа, ведя лошадей в поводу, мы вышли из усадьбы. День не в пример вчерашнему был теплым и солнечным. Размокшая после недавних дождей лесная тропа оказалась мягкой, а кое-где даже топкой. Верхом по ней было не проехать, и с версту мы шли пешком. Потом она вывела нас из леса, и мы оказались на неизвестной мне дороге. К счастью, парикмахер неплохо ориентировался в окрестностях и твердо знал направление.