-  Главное, не дергайся, - предупредил я Ефима, - веди себя спокойно.

    -  Сам знаю, - буркнул он.

    Мы прошли еще метров пятьдесят и увидели, как от дерева отделилась тень и заступила нам дорогу.

    -  Стой, - приказал решительный голос, - кто такие?

    Ответил, по договоренности, Ефим, у него лучше, чем у меня, получался народный выговор.

    -  Эта мы, - сообщил он.

    -  Кто мы?! - удивился неизвестный, приближаясь к нам вплотную.

    -  Так, значится, крестьяне деревни Полозово, Ефим и Кузьма.

    -  А второй чего не отвечает? - спросил рослый мужик, сколько можно было рассмотреть, в форменной одежде гайдука, с обнаженной саблей в руке.

    -  А он как есть немой, - неожиданно для меня заявил кучер. - Убогий он, говорю, как есть. То есть ничего говорить не умеет.

    Это типичное крестьянское словоблудие получалось у Ефима так натурально, что я невольно ему позавидовал.

    -  А куда это вы, на ночь глядя, идете? - строго спросил человек с саблей.

    -  Так опять же в Пышки.

    -  Какие еще Пышки?

    -  Абнакнавенные, Пышки как Пышки.

    -  Это что, деревня, что ли? - догадался встречный.

    -  Абнакнавенно, деревня, а чего ей не быть деревней, как в ей церкви нема, а была бы церква, то звалась бы селом.

    -  Чего везете? - не поддержал разговор встречный.

    -  Абнакнавенно, чего, овес-то, а чего нам еще везти-то, коли в мешках овес, так и везем овес.

    -  Незнакомых людей на дороге не видели? - опять поинтересовался человек с саблей.

    -  А видели-то, в версте отседа видели. Как не видать, коли видели. Близехонько отсель, в версте, поди.

    -  Что за люди?

    -  Так кто их знает, чего они за люди. Вот как вы, скажем. Тожеть вышли и пытали, куда мы, на ночь глядя, идем.

    -  То, поди, наши были, - послышался новый голос со стороны леса. - Антон, гони их в шею отсюда, нечего им тут болтаться.

    -  Слышал? Быстро уходите отсюда, чтоб духа вашего в лесу не было!

    -  Так мы, чо? Нам сказали-то идти, мы-то и пошли, а мы сами ничего, - бормотал Ефим, подстегивая лошадь.

    -  Ну, ты и молодец! - похвалил я, когда мы отошли от засады. - Откуда что берется! А к чему ты сказал, что я немой?

    -  Выговор у тебя не деревенский, когда говоришь, то про что понятно, а вот слова по отдельности не разобрать.

    Я не стал спорить, и дальше мы опять пошли молча. Через полверсты нас вновь остановили. Только теперь вместо спокойного Антона на дорогу выскочил невысокий, юркий человек и закричал пронзительным голосом:

    -  Стой, кто такие!

    Дальше диалог повторился почти слово в слово, только низкорослый оказался более въедливым и начал приставать с деревней Пышки, к кому мы в ней едем и почему так поздно. Ефим сочинял, не моргнув глазом, называл какие-то имена, божился и жаловался на бесчеловечного барина, погнавшего нас так поздно через лес. Низкорослый оказался еще и любителем покуражиться над простыми людьми, он делал вид, что ничему не верит, пытался поймать на противоречиях и даже пощупал мешки с порохом, но, на свое счастье не понял, что в них не овес. Не знаю, сколько еще было людей в лесу, и чем бы кончилась для нас стычка, но он бы первый пал жертвой своей бдительности.