Десс уже целый час сидела за обеденным столом, увлеченно смакуя постепенное продвижение картографии полуночников, когда чья‑то холодная рука опустилась на ее плечо:

– Дездемона?

– Черт! – Десс подпрыгнула от неожиданности. – Обязательно было меня так пугать? – Она неприязненно покосилась на руку Мадлен.

Хорошо, что телепатка прикоснулась к одежде, а не к обнаженной коже.

– Извини. – Старческая рука исчезла с ее плеча. – Я просто подумала, что ты, возможно, захочешь взглянуть на это…

Мадлен положила на стол большой лист бумаги, который так и норовил свернуться в трубочку. Это была карта, составленная в 1930 году, – с нее начиналось знакомство Десс с картами Мадлен. Но теперь эта карта была разрисована цветными линиями, как будто ребенок привязал красный и синий карандаши к планшетке для спиритических сеансов и позволил ей блуждать по карте.

– Что это вы тут начиркали? – сердито спросила Десс, но потом всмотрелась в линии внимательнее, и цветные добавления начали приобретать смысл.

Пометки телепаток очерчивали обычные разрывы полуночи, внося в карту другое измерение. Это было как новая версия знакомой видеоигры – герои те же самые, а графика куда лучше.

– Ох, – выдохнула Десс.

– Видишь, ты была права, – мягко сказала Мадлен.

Десс не могла оторвать глаз от карты.

– Насчет чего?

– Летописи и воспоминания вряд ли помогут. Как ты и подозревала, это задачка для математического гения.

Десс нервно сглотнула. Неужели старуха сумела проскользнуть в ее мысли, когда коснулась плеча сквозь кожаную куртку?

– Эй, Мэдди, я не помню, чтобы говорила что‑то такое.

Мадлен лишь фыркнула, услышав свое прозвище.

– Иногда, Десси, не нужно быть телепатом, чтобы понять, о чем кто‑то думает.

Десси? Черт побери… Месть за «Мэдди» не заставила себя долго ждать.

– Ладно, проехали. Я рассмотрю это как следует на досуге, – сказала Десс, про себя добавив: «Когда ты не будешь стоять над душой».

Старая телепатка улыбнулась.

– Дай мне знать, если что‑то обнаружишь, Дездемона.

– Слушайте, что случилось с вашим телевизором? Он не работает! – послышался голос Джонатана.

Летун топтался около гигантского телевизора в гостиной. Джонатан провел целый час, высвобождая это чудовище в деревянном корпусе из‑под нагромождения каминных решеток (с тридцатью девятью ячейками каждая).

Десс посмотрела на древний агрегат и ухмыльнулась. Оказывается, Мадлен не такая уж противница телевидения. А как старуха проклинала телевизоры (и кондиционеры, само собой) за то, что они погубили полуночников пятьдесят лет назад! Дескать, все началось с того, что люди стали таращиться в ящики, вместо того чтобы смотреть за детьми…

Мадлен с усмешкой посмотрела на странную выпуклость, которая куда больше походила на аквариум, наполненный мутной водой, чем на телеэкран.

– Чепуха, Джонатан. Он отлично работает. – Она повернулась и вышла из комнаты, бросив через плечо: – Просто надо немного подождать, пока он прогреется. В мое время молодые люди были более терпеливы.

Джонатан с сомнением уставился на агрегат, но в том действительно что‑то происходило: в центре экрана мигнул огонек. Он понемногу ширился, как огонь, расползающийся по куче сырых листьев, пока наконец все стекло не заполнило расплывчатое изображение.