– Какие планы на вечер?

– Ну… пока никаких. – Джессика нахмурилась. – Погоди… Ты что, тонко намекаешь, что я больше не сижу взаперти?

– Ну, не то чтобы тонко, – ответила мама. – У меня, знаешь ли, пока не выпью кофе, тонко не получается.

Она плеснула молока в пустую чашку, неотрывно глядя на черное варево, которое уже начало капать в емкость кофейника.

– Ну и все равно обычно ты выражаешься куда аккуратнее, чем папа. Вчера днем он вообще заявил, что присматривал за мной.

– И продолжает присматривать. – Мама повернулась к Джессике. – Я просто хочу сказать, что доверяю тебе. Хорошая мать должна доверять своему ребенку, верно?

– Это все замечательно, но разве не ты всегда была злым полицейским?

– Да, пожалуй. – Мама продолжала гипнотизировать кофеварку. – Однако это слишком утомительно. По крайней мере, твой отец не выдержал этой роли.

– Ладно, все равно спасибо. Я тебя не подведу, – машинально ляпнула Джессика и тут же ощутила укол совести.

Ведь как раз этой ночью она зашла куда дальше, чем раньше. Одно дело – тайком сбежать из дома во время тайного часа, что едва ли могло означать нарушение городского запрета: все равно все часы в мире в этот час стоят, так что время как таковое перестает иметь значение. К тому же у нее было важное дело – кто‑то должен был спасти потерявшуюся девочку.

Но этой ночью Джессика вернулась домой около двух часов, прихватив основательный кусок реального времени. В результате глаза до сих пор слипались, а когда она принимала душ, то целую минуту вода с нее стекала красная от оклахомской пыли.

Не то чтобы Джессика сожалела о своем проступке – их с Джонатаном путешествие к неподвижной реке стоило пары бессонных часов. Вода, как и воздух, в тайный час была теплой, словно в жаркий летний день. Джонатан сказал, что в синее время можно плавать даже зимой. Поскольку течение остановилось, широкая река стала похожа на огромный плавательный бассейн с подогревом. И вода смыла боль в укушенной руке, не говоря уж о напряжении между Джессикой и Джонатаном.

– Да, наша Джессика достойна доверия – прямо сама мисс Честность! – провозгласила Бет с порога кухни.

Джессике оставалось только гадать, как долго она уже стоит там. Может быть, Бет вообще спустилась в кухню по ее следам, услышав, что старшая сестра встала?

Когда за тобой шпионят в собственном доме, приятного мало.

Джессика откашлялась.

– Ну, да, такая.

Бет вошла в кухню, плюхнулась на стул и сладко улыбнулась.

– Да неужели? Ты – мисс Честность?

Именно в это мгновение тост выпрыгнул из тостера, а кофеварка испустила последний довольный вздох, закончив приготовление напитка.

– Я сама возьму, мам. – Джессика вскочила, быстро достала из ящика вилку и нож и взяла их как палочки для еды, чтобы подхватить поджаренный хлеб.

– Для меня поджаришь? – спросила Бет.

Джессика покосилась на маму – та, сонно моргая, смотрела на Бет, держа в одной руке кофейник, в другой – кружку. Кофеварка уронила последние капли на горячий металлический поддон, и они испарились, зашипев, как обозленная ползучка.

– Будь повежливей, Бет, – сказала наконец мама. – Не забывай добавлять «пожалуйста».

– Я очень вежлива. Ведь так, Джессика?

– Ты просто потрясающе вежлива. – Джессика включила тостер и уставилась в его нутро, наблюдая, как наливаются красным его нагревательные элементы. – Например, ты никогда не лезешь туда, куда тебя не звали.

– Ну да, зато я всегда прихожу вовремя.