— То есть этот фрак носил… как она сказала? Макс штамм Эдельсхайм? Кто это был?

— Последний из Эдельсхаймов, насколько я знаю. Кажется, серийный убийца. Сошел с ума и устроил в своем поместье кровавый притон. Если я его ни с кем не путаю…

Дворик театра, который Шпатц уже видел, этим вечером преобразился. Лестница была украшена крохотными фонариками, а перед ней стоял красно-черный шатер, через который и был устроен вход. Шпатц поправил галстук-бабочку, провел рукой по безупречному тяжелому шелку фрака и шагнул сквозь полог вслед за Краммом.

— Добро пожаловать, герр незнакомец, — девушка, одетая в тонкое, обтягивающее как перчатка красное платье с длинными разрезами на боках улыбнулась ярко-красными губами и взяла со стола черную бархатную маску. — Давайте я вам помогу! — она обошла Шпатца, грудь ее коснулась его спины, на ухе он почувствовал ее дыхание. Ее пальцы невесомо погладили его волосы и ловко справились с завязкой на затылке. — Теперь вы неузнаваемы, герр незнакомец, вас ждет территория наслаждения!

Зал театра больше не выглядел неопрятным. Подушки сложены в аккуратные пирамиды в углах, как бы намекая, что их время еще придет. Крохотные лампы, расставленные и развешанные в разных местах давали света достаточно, чтобы были видны силуэты гостей и волнующие формы одетых лишь в прозрачные туники девушек, скользящих по залу с подносами. Крамм взял бокал игристого, мимоходом погладив фройляйн по гладкому бедру, повернулся к Шпатцу и подмигнул через прорезь маски.

— Все не так уж плохо, верно, герр незнакомец?

— Днем это место выглядит менее… интимно, — Шпатц рассмеялся, и тоже взял бокал, подмигнув девушке. На мгновение ему показалось, что перед ним Клод. Но оглядевшись он понял, что остальные очаровательные официантки такие же рослые, светловолосые и с пышными формами. Их лица скрывали золотистые маски, зато прозрачный газ туник позволял любоваться их совершенными телами во всех подробностях.

Вспыхнул яркий свет, выхватив из мерцающего полумрака полукруглую сцену и часть красного бархата кулис. В круг света с двух сторон шагнули две женщины, одетые в переливающиеся обтягивающие платья и пышные головные уборы из перьев.

— Драгоценные мои гости, — заговорила одна, и тут Шпатц понял, что это не женщина. За густой косметикой, накладным бюстом и пышной прической скрывался его недавний собеседник, Смирненхофф. В отличие от гостей, маски на нем не было. — Возлюбленные мои. Нет слов, чтобы передать, как я рада вас видеть. Сегодня особенная ночь. Сегодня все мы…

Шпатц стал оглядывать гостей. Молодых мужчин практически не было. Фигуры большинства выдавали неумеренную склонность к еде, которую трудно скрыть маской и фраком. Впрочем, нельзя сказать, что каждый из гостей мужского пола щеголял объемистым брюхом, так что Крамм и Шпатц не были в этом обществе совсем уж белыми воронами. Шпатц поставил опустевший бокал на узкий стол вдоль всего зала и взял с подноса у другой девушки шоколадную конфету.

— …главное сегодня — это ваша свобода. Отпустите свою страсть на эту ночь. Позвольте ей диктовать вам свои условия. Подпишите капитуляцию и отдайтесь ей на растерзание. Вы побеждены, — второй мужчина в женском платье, очевидно Хаффенхофф, был массивнее и старше своего компаньона. Грубый кадык он замаскировал перьевым боа, но даже в таком виде перепутать его с женщиной можно было только если совсем не присматриваться.