Изменить размер шрифта - +

— Ага.

— Ты что тогда сказал?

— Что он умрет, — спокойно отвечаю я.

— Вот и врешь ты! Брешешь, как собака. У-у, джаляб!..

Это похоже на вспышку ярости, но Оса вовсе не в ярости. Он боится. Как должен был бояться я, но на поверку выходит, что королю двора гораздо страшнее, чем мне.

— Нет. Не вру.

— Отчего тогда сказал, — тут Оса понижает голос до шепота, — что помру я?

— Ты сам так услышал. Я разве виноват?

— Значит, все в порядке будет?

— Наверное. — Я пожимаю плечами. — Я пойду?

— А ты чего борзый такой, майда? — Оса наконец оставляет в покое ногти и принимается чесать подбородок кончиком лезвия.

— Я пойду?

— Куда?

— Домой.

— А хочешь с нами?

Предложение Осы не слишком-то нравится мне: зачем я им понадобился? И снова мои мысли возвращаются к лепешкам: нехорошо, если они окажутся в пыли. Это — единственное, что беспокоит меня. А Оса не беспокоит вовсе.

— Не ссы, майда. — Король двора считывает мои душевные колебания по-своему. — И забудь про прошлый раз. Глупо получилось.

— Нормально получилось.

— Никто тебя теперь не тронет. А будешь меня держаться — не тронут вообще. Пойдем, а? Чего покажу!.. Не пожалеешь.

То, что происходит впоследствии между мной и Осой с его прихвостнями, никакая не дружба. Впрочем, к дружбе никто изначально и не стремился. Мною движет любопытство и желание еще раз испытать радость полета. Снова стать путешественником во времени. Так или иначе связанный с Осой, полет однажды случился — так почему бы ему не повториться вновь? Я, во всяком случае, очень на это надеюсь. Но ничего не происходит. Иногда мы часами слоняемся по городу, на первый взгляд — совершенно бесцельно. И в то же время меня не покидает ощущение, что маршрут хорошо продуман и спланирован заранее. Правда, Оса внес в него коррективы — специально для меня: каждые два часа я должен звонить на работу маме и сообщать, что у меня все хорошо. Чем я занимаюсь? Читаю, смотрю телевизор — в общем, с пользой провожу каникулы. И конечно, жду тебя, мамочка.

Мама могла бы звонить и сама, но оба мы пришли к выводу, что лучше это делать мне: так вырабатывается ответственность, которая, несомненно, пригодится в жизни.

В нужный момент рядом обязательно оказывается телефон-автомат, из которого я совершаю звонок, чтобы в очередной раз соврать о чтении и просмотре телевизионных программ. Иногда я разбавляю вранье про книги враньем про папины фотогалактики, разложенные на полу в большой комнате. Это называется — изучать каталоги; занятие, которое я с недавних пор забросил.

Галактики не очень-то вдохновляют маму.

— Не улетай далеко, солнышко, — говорит она прежде, чем повесить трубку.

Я и не улетаю, я — хороший сын, который дал маме слово, что никогда ее не оставит. Но «никогда» можно немного отодвинуть (пока мама на работе) или вообще перенести в будущее. А в настоящем Оса молча выдает мне мелочь на телефон-автомат. И — ни одной кривой улыбки в сторону маменькиного сынка. Почему он так возится со мной — загадка. Но что-то подсказывает мне: разгадать ее можно будет в конце маршрута, до которого мы никак не доберемся.

Просто потому, что никуда не спешим.

Иногда, вместо того чтобы шляться по улицам, мы отправляемся в подвал (у Осы есть ключи от подвала) и болтаем, сидя на старых, полуистлевших коврах. Вернее, в основном болтает Оса, нам же с братьями-неразлучниками остается только слушать его.

Оса мечтает перебраться из Шахрисабза в латиноамериканскую страну Колумбию и заделаться наркобароном.

Быстрый переход