— Ну, вот и все, — весело заключила экскурсовод. — Спальни не представляют большого интереса.

Два-три экскурсанта выглядели разочарованно. За дверью рос небольшой, обнесенный стеною сад.

— Этот травяной сад был разбит во времена Елизаветы I, — пояснила экскурсовод. — Он немного запущен. Мы все никак не соберемся его прополоть.

И верно, некогда аккуратные контуры клумб и дорожек забила буйная растительность.

— Здесь должно быть все, — добавила она. — Все английские травы. Душица, тимьян, базилик и все остальное. Извините, мне пора брать следующую группу.

Мария с Мартином побрели по саду, отщипывая листья, пахнущие резко, сладко или ароматно — каждый на свой лад, прямо каталог запахов. Но названий они не знали.

— Тимьян, — узнал вдруг Мартин. — Это тимьян. Я уверен, он на скалах растет.

Он потер листья в ладонях и приложил руки к носу, с жадностью вдыхая запах.

— Здорово…

Не может быть, чтобы эти растения дожили до нас со времен Елизаветы I, подумала Мария, не помню точно, когда она правила, но это не те же самые растения. Растения так долго не живут. Наверное, это их пра-пра-пра-правнуки. Семена семян и их семена. Она слегка коснулась засохшей головки цветка на большом кустистом растении, и пушок семян чертополоха слетел на траву и дорожку. Еще семена.

— Ты когда-нибудь думал, как это — быть другим человеком, — неожиданно спросила Мария.

— Не-а. С собой хлопот не оберешься. Пойдем выпьем чайку.

Мария погрустнела. Не буду ему больше рассказывать о девочке, которая жила в нашем доме и собирала окаменелости, обиделась она. А жаль: когда поделишься чем-то интересным, становится еще интереснее.

— Пойдем, — ответила она.

Под тентом, где продавали чай, к ним присоединилась семья Мартина — младшие дети были густо вымазаны замороженными фруктами, а старшие шумно требовали еду, питье, деньги или все вместе.

— В четыре начинается рыцарский турнир, — предупредила миссис Люкас. — Посмотрим его — и домой. Мартин, займи нам, пожалуйста, места и пригляди минутку за Джеймсом, мне нужно в дамскую комнату. Тебе не надо, Мария?

Мария решила, что, пожалуй, надо. Дамская комната (неприятные ведра за парусиновыми занавесками) оказалась в саду при кухне. Выйдя из-за капустных грядок, миссис Люкас воскликнула:

— Так вот она, эта церковь! Весь день ее искали, все прочесали. Заглянем?

Они прошли через садовую калитку и оттуда — в церковный двор. Миссис Люкас затоптала на дорожке сигарету, пересадила ребенка с одного бедра на другое и вошла в церковь. Мария — за ней.

Церковь как церковь, подумала Мария, хотя миссис Люкас, кажется, заинтересовалась витражами и медной отделкой пола… Мария занервничала — ей не хотелось опаздывать на рыцарский турнир.

Миссис Люкас остановилась перед большим каменным надгробием в стене.

— Боже, какой ужас!

Леди из белого мрамора в одеянии со множеством складок сидела, откинувшись, на мраморной кушетке, а на коленях у нее лежал мальчик лет десяти в ночной рубашонке. Выражение лица у него было просто ангельское, глаза закрыты, и на лбу вился локон мраморных волос. Подойдя ближе, Мария увидела, что леди плачет мраморными слезами. Вокруг нее теснились пухлые херувимы и тоже плакали.

— От скорбящей матери. Вечная память, — прочитала миссис Люкас. — Какой кошмарный памятник!

Она отошла в сторону и начала разглядывать купель.

— А мне нравится, — возразила Мария, но так тихо, что никто бы не услышал.

У нее навернулись слезы, но не горькие — так обычно плачешь от грустной книги.