– Ерунда.

– Значит, ты…

– И он… интересовался. Переживал очень. Особенно в первый год. Ему, знаешь ли, нелегко пришлось. Каждая собака глаза колола. Говоря между нами, есть за что. Власть он, может, забрал немалую, а вот уважение…

– Из‑за того, что я вместо него в тюрьму отправилась?

– Само собой. Конечно, в глаза ему такое никто не скажет, даже я. Кишка, знаешь ли, тонка, сказать как думаю… подставил ты бабу, а сам… В глаза не говорят, а за спиной шепчутся. Влад не совсем дурак, понимает…

– Влад? – удивилась я.

– Ага. Он у нас теперь так зовется. Шибко навороченный стал парень, и свое имя ему разонравилось, так что он не Славка, а Владислав. Влад для краткости.

– Здорово, – кивнула я, – Так что там про его ум и все такое? То есть чего мне ждать следует?

– А это от тебя зависит. Кто‑то из мудрецов сказал: меньше всего мы склонны прощать людям собственную подлость. Улавливаешь? Ты постоянное напоминание об этой самой подлости И он знает, и ты знаешь, и все знают…

– Может, зря я домой вернулась?

– Если ты Славку убедишь в своей большой дружбе, так и проживешь спокойно, и даже очень может быть, что хорошо устроишься. А не убедишь, тогда ноги в руки – и отсюда подальше.

– Занятно, – кивнула я. – Ноги в руки, говоришь…

– Ты как сама настроена, с претензиями или…

– У меня к Славке претензий нет и быть не может. Меня в оборот круто взяли, деваться некуда, либо на себя брать, либо валить на Славку. Мне такое не по силам, да и соучастие все равно бы припаяли, пошли бы вместе…

– Это ты все сама придумала или подсказал кто? – спросил Валька презрительно, – Чушь все это. Передо мной спектакль не разыгрывай. Он Китайца завалил, потому как тот костью в горле стоял. Дело сделал в горячке и по‑глупому… Если б ты на себя не взяла, париться бы ему в тюряге.

– И многие так решили? – спросила я, начиная думать, что Нинка, пожалуй, права и возвращаться мне не следовало. В конце концов. Россия большая, и где‑нибудь мне место нашлось бы.

– Главное. Влад сам так думает, – хмыкнул Валька.

– Это он тебе сказал?

– Он со мной разговоров по душам давно не ведет, как из детских штанов выросли, так и завязали с разговорами. Но глаза у меня, слава богу, есть. Последние две недели он сам не свой, видно, к встрече готовится…

– Тогда жду от тебя совета. как поступить, чтоб в этом городе остаться и голову уберечь.

– Поезжай к нему, прямо сейчас. И попробуй убедить в своей большой дружбе. Заметь. Дружбе. О любви лучше помалкивай, он вроде жениться собрался. Вряд ли тебе чего светит, в общем, сами разберетесь.

– Не кроись, поняла, не дура. Значит, жать на то, что в одном дворе росли?

– Точно. И никаких намеков на то, что он тебе должен.

– А мне он в самом деле ничего не должен, – хмыкнула я.

– Вот и отлично. Поехали, – Я постояла немного, разглядывая пол под ногами, потом кивнула. а Валька сказал:

– Прикид у тебя клевый, и сама ты выглядишь так, точно с Канар пожаловала, это ни к чему. Оденься попроще и в глаза жалостливости напусти. И вообще, скромнее, скромнее. Мол, знаю свое место крайнее справа в восьмом ряду и ни на что не претендую.

Я пожала плечами, достала из сумки джинсы и футболку и пошла в ванную переодеваться. Валька ждал возле входной двери, позвякивая ключами.

– Так нормально? – смеясь и разводя руками, спросила я.

– Слушай, может, мне в тебя влюбиться? – вздохнул он.