Джерро покачал головой и сказал:

— У меня есть ключ. — Вытащив ключ из кармана, он открыл дверь.

Мы вошли в квартиру. Джерро зажег свет. В одном углу я увидел пишущую машинку, около которой лежало несколько скомканных листов бумаги, в другом — мольберт с незаконченным портретом мужчины. Еще в комнате стояли стол и несколько стульев. В углу рядом с окном была отгорожена маленькая кухонька, где находились плита, холодильник и буфет. В противоположной стене имелась дверь. Джерро подошел к ней, открыл и заглянул внутрь. Через его плечо я успел заметить двуспальную кровать и маленький туалетный столик. Джерро закрыл дверь и повернулся ко мне.

— Похоже, никого нет дома, — сказал он и остановился в нерешительности, словно не зная, что делать дальше. — Ну ладно, думаю, теперь все будет в порядке. Тебе надо ехать домой. Уже довольно поздно, и ты, наверное, здорово устал.

— Я поеду домой только после того, как ты ляжешь в кровать и выпьешь горячего чая и примешь таблетки, которые тебе дал доктор.

— Я сам с этим прекрасно справлюсь, — запротестовал Джерро.

У меня появилось чувство, что он хочет выпроводить меня.

— Нет, — сказал я. — Иди и ложись в постель, а я вскипячу воду. Здесь есть чай?

— В буфете лежат пакетики.

Я зашел в кухонный закуток, налил в чайник воды и поставил его на плиту. Обернувшись, я увидел, что Джерро стоит посреди комнаты и наблюдает за мной.

— Раздевайся и ложись, — сказал я.

Он повернулся, прошел в спальню и закрыл за собой дверь.

Я подождал, пока закипит вода, потом, порывшись в буфете, нашел несколько пакетиков с чаем, положил один из них в чашку, залил кипятком и направился в спальню. Остановившись перед закрытой дверью, я подал голос:

— Чай готов.

— Входи, — послышалось из-за двери.

Я вошел. Джерро переоделся в голубую пижаму и лежал в кровати у окна. Его темное лицо с белой повязкой резко выделялось на подушке.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил я.

— Лучше, — ответил Джерро, — но ужасно болит голова.

— Выпей чаю, и станет легче. Где таблетки, которые тебе дал доктор? — Он протянул руку, таблетки лежали у него на ладони. — Прими их, — приказал я, — и запей чаем.

Джерро проглотил таблетки, и я протянул ему чай, но когда он взял чашку, я увидел, что рука его так сильно дрожит, что он с трудом удерживает ее. Я взял чашку и принялся поить Джерро с ложечки. В конце концов он выпил чай и откинул голову на подушку.

Я посидел немного, наблюдая за ним, потом спросил:

— Что еще я могу сделать для тебя?

— Спасибо, ничего, — ответил Джерро. — Ты и так сделал много.

Некоторое время мы молчали, я увидел, что он начал дремать.

— Фрэнк, а тебе было страшно там, в клубе? — открыв глаза, вдруг спросил Джерро.

— Я аж позеленел от страха, — улыбнулся я.

— Нет, ты не испугался, — сказал он. — Я наблюдал за тобой, ты и глазом не моргнул, похоже было, что тебя это даже забавляет.

— Да ты тоже вел себя неплохо, — сказал я и добавил, передразнивая его: — Лучше я спущусь и поговорю с ними.

— А ведь я испугался, я действительно испугался, — сказал Джерро. — В глубине души я понимал, что боюсь, и от этого мне было стыдно. Мне было стыдно, потому что я думал, что давно преодолел этот страх, обычный, характерный для негров страх перед толпой белых людей. А теперь я думаю, что этот страх вернулся.