– Перекурим? – предложил Славик, придержав Иконникова.

– Давай, – безразлично согласился генерал.

Они закурили. Шурик порылся в кармане, достал ключ‑трехгранку, открыл входную дверь. В тамбур ворвался шум колес и свежий ветер. Ребята еле заметно переглянулись, затем Шурик выбросил свою сигарету в проем двери и вышел из тамбура. Славик посмотрел на стоящего рядом с распахнутой дверью генерала, выждал, когда поезд окажется на решетчатой эстакаде моста над какой‑то мелкой речушкой, и, упершись руками в стены тамбура, вдруг с силой ударил Иконникова обеими ногами.

Тот, вылетев в проем, с размаху ударился головой об опору эстакады, перевернулся несколько раз в воздухе и полетел вниз. Славик, повиснув на поручнях, проводил его полет взглядом, затем запер дверь и вошел в вагон. По соседству с тамбуром, у туалета, его ждал Шурик.

– Как? – спросил он.

– Нормально.

– Как проконтролируем, что он готов?

– Проверять не обязательно: я видел, как он грохнулся головой о ферму моста.

– Бывает, что пьяные выпадают из окон – и ни царапины...

– Бывает... Но не в этот раз. Если он сразу не кончился, то наверняка разбился потом – там высоты метров двадцать было.

– Доложим полковнику?

– Конечно.

– Когда?

– Сейчас...

И ликвидаторы, посланные по душу генерал‑майора Иконникова руководством спецназа контрразведки, отправились к своему купе, чтобы доложить о конце операции.

Изувеченное от ударов и падения тело Иконникова было найдено только через неделю...

* * *

За день до этих событий, накануне вечером, генерала армии Степанова настоятельно пригласил к себе первый заместитель министра. Степанова уже не было в министерстве; в тот момент, когда адъютант первого позвонил ему, он сидел дома перед телевизором и смотрел вечернюю сводку новостей.

Такая настойчивость не обещала ничего хорошего. Генерал вздохнул, выключил телевизор и стал быстро собираться. Через полчаса Степанов, свежевыбритый, в с иголочки чистом и отглаженном мундире, уже делал первые шаги по ковру кабинета своего начальника.

Первый не стал вставать из‑за стола, чтобы встретить своего посетителя. Более того, он даже не поднял головы от бумаг, когда генерал вошел в его кабинет. Это говорило о многом, и Степанов внутренне собрался, предчувствуя тяжелый разговор.

Наконец замминистра отодвинул от себя бумаги и посмотрел поверх очков на стоящего в центре кабинета Степанова.

– Семен Андреевич, может, вы наконец объясните мне, почему на полигоне «Гамма» до сих пор хранится запас бактериологического оружия, а я об этом ничего не знаю? – сказал ядовитым тоном хозяин кабинета.

«Откуда он узнал? – мелькнуло в голове Степанова. – Вот оно, началось!..»

– Это досадное недоразумение... – попытался выкрутиться он, – объект строго секретный, категории А; возможно, я просто упустил его из виду, когда докладывал на коллегии...

– Не далее как три недели назад мне принесли из секретариата министра докладную записку, в которой черным по белому было сказано: «На данный момент разработка бактериологического оружия прекращена, а запасы этого вида вооружений уничтожены». Это вы подписали? – Первый помахал перед собой докладом Степанова.

– Да, там стоит моя подпись, но вы понимаете, доклад готовил мой референт, ему не полагалось знать о полигоне «Гамма», поэтому в докладе о нем ничего нет. А я просто не успел проверить за ним, виноват...

– Давайте начистоту, Семен Андреевич... – Первый сменил тон. – Я убежден, что вы умышленно скрыли от руководства страны эту информацию, и тому у меня есть неопровержимые доказательства.