– Как?! – напрягся я. – А зачем же мы тогда его столько времени за собой тащили? Он чеченским террористам контейнер сдал, а мы его за просто так отпустим?

– Ты многого не знаешь, Сергей... – мягко сказал Голубков. – Сейчас не время объяснять тебе всю расстановку сил в верхах, но поверь мне на слово: Иконников все равно карта битая. Сейчас он нам будет только обузой. Зови своих, время не ждет; чтоб ты знал, на вас даже армейская контрразведка объявила охоту...

Я распахнул дверь фургона:

– Вылезай, приехали! «Газон» в розыске, дальше на нем ехать нельзя. Грузимся все в «Волгу» и едем в Москву.

– С генералом не влезем, – озабоченно заметил Боцман.

– Генерал остается. Он нам больше не нужен.

– Что, так и отпустим? – возмутился Боцман. Я мог его понять: Боцман натерпелся с генералом больше всех нас.

– Не волнуйся, им займутся другие, – успокоил я его. – Он свое и так получит...

Ребята выпрыгнули на асфальт и пошли к «Волге». Я напоследок глянул в «техничку» – Иконников по‑прежнему сидел там, забившись в угол. Кажется, и он не мог поверить, что мы его отпускаем на все четыре стороны. Я не стал ничего ему говорить – зачем? На паре‑другой смачных солдатских выражений, которые вертелись на языке, я бы не остановился, а душу все равно бы не отвел. Хорошо бы выпороть его на прощанье, да не было ни желания, на времени марать руки об его жирную задницу...

Я захлопнул дверь фургона и пошел за ребятами.

Подходя к ним, я услышал, как Голубков распекает Артиста:

– За каким хреном, Семен, вы тащите в машину это дерьмо? – Голубков ткнул пальцем в сторону сумки с автоматами, отобранными у чеченцев. – Они, случись что, теперь ни вам не помогут, ни вашим друзьям.

– А как же? На дороге же их не бросишь... – растерянно протянул Артист.

– Ладно, кидай в багажник, авось пронесет... Вот! Вот что вам поможет! – Голубков достал из кармана лист какого‑то документа. – Согласно этому приказу вы уже неделю находитесь в прямом подчинении у генерала Бойко и все ваши предыдущие действия были непосредственно связаны с выполнением его задания.

– А кто этот Бойко? – спросил Муха.

– Кремлевское начальство надо знать! – попенял ему Док. – Генерал Бойко – заместитель секретаря Совета безопасности.

– Держи, Сергей... – Генерал протянул мне приказ, напечатанный на красивой гербовой бумаге с водяными знаками. – Это ваша охранная грамота. Показывай ее всем, кто на тебя станет наезжать.

Мы забросили сумку с автоматами в багажник машины, кое‑как разместились в «Волге» и на приличной скорости погнали к Москве. С бумагой Бойко в кармане и с Голубковым за рулем я – после всех случившихся с нами передряг – чувствовал себя очень комфортно. К моему большому сожалению, это состояние жило во мне недолго... Даже слишком недолго: не прошло и десяти минут, как у поворота на Воскресенск нам двумя трейлерами перегородили дорогу какие‑то крутые ребята в невиданном камуфляже без знаков различия и с вооружением, о котором я только слышал, но никогда не держал в руках.

– Сохраняйте спокойствие! – успел сказать Голубков. – Это спецназ разведки, у них задание на вашу ликвидацию...

Дальше он договорить не успел: к машине со всех сторон подскочили спецназовцы, не церемонясь, осыпая тумаками, выволокли, всех нас из «Волги» и заставили бежать к близлежащему лесу. Делали они все это слаженно, молча и – чего скрывать – красиво.