– Я не верю, что Сергей мог совершить что‑то плохое! И чтобы доказать вам это, я готова рассказать вам все, о чем вы попросите. Но разве нельзя этого сделать здесь?

– Послушайте, Ольга Николаевна, я уже говорил вам: не надо задавать лишних вопросов...

– Хорошо, раз вы настаиваете, чтобы я с вами поехала, я готова... – Ольга встала из‑за стола. – Но мне нужно время, чтобы договориться с соседями о дочке.

– Только быстро, – разрешил Сухотин. – Проводи ее, – кивнул он помощнику.

Ольга в сопровождении следователя вышла из дома, а Сухотин прошелся по комнатам, рассматривая фотографии, висящие на стенах. Одну из фотографий, на которой Пастухов был снят со всеми своими ребятами (в полной экипировке разведчиков, на фоне чеченских гор), следователь аккуратно снял со стены и положил во внутренний карман.

Сухотин вышел на крыльцо, посмотрел на часы и поморщился: было около полудня, а он еще ни разу не связался со своим напарником по расследованию, полковником Гержой.

«Позвоню из управления, – подумал Сухотин, – может, что по дороге из нее выжмем...»

Он увидел, как во двор входит Ольга. По ее лицу текли крупные слезы, которые она неловко смахивала тыльной стороной ладони. За нею шел следователь Гуреев, помощник Сухотина.

Лицо его с правой стороны было неестественно красным, хотя сам Гуреев старательно делал вид, что ничего особенного не происходит.

– Ольга Николаевна, садитесь в машину, я сейчас... – сказал Сухотин и повернулся к Гурееву: – Ну что, капитан, проявил инициативу? Рассказывай. Только быстро!

– Да я, Петр Сергеевич, как лучше хотел... – начал оправдываться тот, – думал, нажму на нее малек, она и расколется...

– Эх, капитан, ты что, не видишь, что эта женщина не из тех, на кого давить можно? Что ты ей наплел?

– Ну... спросил, знает ли ее дочь, что ее отец наемный убийца. Еще припугнул, что она, если будет молчать, сядет вместе с мужем за терроризм.

– А что ты конкретно хотел от нее узнать?

– Кто мог заказать Пастухову контейнер...

– Идиот! – разозлился Сухотин. – Я же предупреждал, что о контейнере ни слова, никому! Его похищение строго секретная информация!

– Товарищ полковник, она так и продолжала бы молчать и муженька своего выгораживать... Она же о нем только хорошее знает, а я попытался показать его с другой, негативной стороны. Думал, что это заставит ее задуматься...

– Ну и какой была ее реакция?

– "Какой", «какой»... Дала мне пощечину и разревелась как белуга...

– Так... – Сухотин подумал, что теперь присутствие Гуреева будет только мешать ему. – Сделаем вот что... Ты останешься здесь с Дорофеевым – на случай, если Пастухов дома объявится.

– Есть, товарищ полковник!

– Инициативу не проявляй, и так уже напортачил. Только наблюдение. Если что – сразу связывайся со мной. Ты все понял?

– Так точно.

– Да, и напиши рапорт об этой своей инициативе. На имя полковника Гержи. Будет тебе урок на будущее: в следующий раз подумаешь, когда соберешься поперед батьки в пекло лезть...

– Но я...

– Все, свободен! – оборвал его Сухотин.

Он пошел к поджидавшей его «Волге». Ольга уже сидела в машине. Она выглядела спокойной, но глаза ее были грустными, а руки теребили мокрый носовой платочек.

– Ольга Николаевна, я приношу вам извинения за своего сотрудника, – официальным тоном сказал Сухотин, садясь рядом с Ольгой на заднее сиденье.