|
– Воистину, это дар от царя царю! – проговорил Тоорил, улыбаясь. Он обнял Темуджина, потом Хасара и Бельгутея. В юрту заглянул нукер, сказал, что кушанья готовы. Вождь кераитов вышел из юрты, не снимая шубы. Нойоны и сыновья Тоорила начали громко хвалить удивительное одеяние, тревожно переглядываясь. Многие поняли – сыновья Есугея приехали не просто так. Но пока не было съедено все мясо и выпита вся арха, о делах речи не заводилось – таков степной обычай. И лишь когда сам Тоорил перевернул свою золотую чашу кверху дном и вытер рукавом блестящий от бараньего жира рот, давая понять, что сыт и доволен, Темуджин подсел поближе к хану, чтобы поведать ему о своей нижайшей сыновней просьбе. Он так и сказал, чем немало польстил сыто отдувающемуся Тоорилу. – Возлюбленный сын мой Темуджин, – напыщенно заговорил хан, – нет на этом свете ничего такого, в чем бы я тебе отказал. – Кераитские воины славятся своей доблестью от одного края мира до другого, – осторожно начал Темуджин, поглядывая на братьев. Здоровяк Хасар растянулся на узорчатых коврах у ног Тоорила, блаженно улыбаясь. Арха увела его на небесные луга, в страну грез. Худощавый Бельгутей, выпивший не меньше, напротив, был сосредоточен, сидел прямо и внимательно прислушивался к словам брата. – Не раз бились багатуры кераиты плечом к плечу с монголами против общих врагов, – продолжил Темуджин. Тоорил прикрыл глаза и стал похож на спящего, но узловатые пальцы хана, быстро быстро перебирающие жемчужные четки, свидетельствовали о том, что владыка кераитов внимательно слушает. – Козни недругов и злые сердца ложных друзей привели ныне наш род к прозябанию. Отец мой, могущественный Тоорил! Дай мне воинов своих, чтобы восстановить улус отца! Я прошел через забвение, через голод и нищету, я носил кангу, но смерть отступилась от меня. Горные духи Богдо ула не смогли одолеть меня. Вечное Синее небо позволило мне вознести волю мою вровень со своей. Я не опозорю памяти твоего анды Есугея багатура. Дай мне воинов, отец! Тоорил выпустил из пальцев четки, задумчиво пощипал реденькую бородку. – Сын мой Темуджин. Речи твои удивительны, но правдивы. Ты храбр. Ты умен. Большое начинается с малого. Но… – Половина всего имущества, захваченного в куренях таджиутов – твоя, отец, – быстро сказал Темуджин. Хан кераитов засмеялся – точно ворон закаркал. – А ты не просто умен, ты мудр, Темуджин Борджигин, сын мой возлюбленный! Ха ха, отныне твои враги в большой опасности. Хорошо! И подняв грузное тело, Тоорил выпрямился и громогласно объявил, подняв руку с четками: – Эй, слушайте все! В знак благодарности за сыновью любовь и почтение, в ответ на царский подарок – вот эту соболью шубу, я говорю Темуджину, сыну Есугея багатура, брата моего: я соберу твой рассеянный улус, как собирает хозяин для гостя лучшие куски бараньей туши. Таково мое слово. Амен! – Амен! Во славу Есуса! – закричали со всех сторон. Темуджин бросил быстрый взгляд на Бельгутея. Сводный брат побледнел, смешался, но нашел в себе силы изобразить улыбку… Глава вторая Черный поток Шаг, другой, третий. Ремень тяжелого «Бура» оттягивает плечо. Перед глазами мельтешат черные точки. Господи, когда же все это кончится? Очередной подъем, бесконечный, выматывающий подъем. Что ждет нас на склоне безымянной горы? Скальный гребень, ведущий к следующей вершине? Неприступная стена утесов, через которые нам не перебраться без альпинистского снаряжения? Пропасть, рассекающая каменную плоть? Или засада и пули, праведные, честные пули мстителей? – Стой! – кричит сзади Нефедов. Я останавливаюсь. Мне неинтересно, почему профессор решил остановиться. Передышка – это хорошо. Но эмоций не осталось. |
