– Почасно, – язвительно добавил Кевин.

– Ну и что? Закон не запрещает сдавать комнаты на час, верно? Раз людям нужно. – Де Соуза сунул было палец в нос, но передумал, заметив, что Кевин скривился от отвращения.

– Когда вы сдали номер двадцать четыре? Назовите точное время.

Де Соуза показал на толстый ежедневник, лежащий открытым на полке под стойкой:

– Вот. В шесть десять.

Кевин взглянул на запись. Время и имя были нацарапаны неуклюжей рукой.

– И кому вы его сдали? Я догадываюсь, что это была не Маргарет Тэтчер. Поправьте меня, если я ошибся.

– Девка назвалась Джеки. Тощая такая, блондинка крашеная. Несколько раз приходила вечерами.

– Фамилию ее знаете?

Де Соуза хмыкнул:

– Шутите? Кого это интересовало?

– С кем она была?

– Не знаю. Я был у себя, футбол смотрел. Она крикнула, что берет ключ, и я просто записал время. Она всегда платила на выходе. Я предоставляю постоянным клиентам небольшую отсрочку.

– Так вы не видели, кто был с ней? – спросил Кевин.

– Да она, может, вообще одна притащилась! Мужики иногда только через несколько минут приходят, чтобы их, значит, никто с проституткой не видел! Девицы заранее говорят им, в какой номер зайти.

– Очень удобно, – с горечью заметил Кевин. – А что заставило вас туда подняться?

– Ее время вышло. Обычно она выходит примерно через полчаса. Тут она, как я уже сказал, платит, а я иду и меняю простыни. Когда матч кончился, около восьми это было, я гляжу – ключ висит на крючке. Я разозлился, решил, что она меня кинула. Вот и пошел глянуть, не оставила ли она деньги там. Поднялся на этаж, вошел в двадцать четвертый и… – На лице портье впервые появилось выражение беспокойства. – Не скоро теперь я смогу заставить себя опять заглянуть в этот номер, клянусь всем святым!

Кевин поглядел на него так, будто хотел врезать ему по зубам.

– Мое сердце прямо кровью обливается от жалости. – Он снял с помощью ручки ключ от злосчастного номера, положил его в бумажный конверт для вещественных доказательств и убрал в карман. – Ключ мы заберем на некоторое время. Вы сами сказали, что в ближайшее время он вам не понадобится.

От этих слов в душе ночного портье взыграла жадность:

– Так это ж сколько времени мы не сможем работать?!

Кевин любезно улыбнулся:

– Столько, сколько понадобится. Теперь это место преступления, приятель.

Пока он говорил, входная дверь открылась и вошла Кэрол Джордан.

– Куда мне идти, Кевин?

– Второй этаж, шеф. Номер двадцать четыре. Там сейчас Дон, Пола, Джен и эксперты.

***

Том Стори не преувеличивал, сказав, что умеет ладить с людьми. На службе – он был чиновником в отделе жилищных льгот – ему не раз доводилось сталкиваться с угрозой насилия, словесного и физического. Начальство ценило Стори именно потому, что он был способен уладить любой конфликт. Так что задание, полученное от Тони Хилла, показалось Тому не обузой, а вполне посильной и увлекательной задачей.

Заточенный в психиатрический госпиталь, страдающий от груза страшной вины и страха перед неизвестной болезнью, съедающей его мозг, Стори старался отвлечься, наблюдая за другими пациентами. Когда ему было на чем сосредоточиться, он лучше себя контролировал. Его окружали больные, которым дозволялась некоторая свобода передвижения: считалось, что они не представляют опасности, то есть не станут бегать друг за другом по коридорам с острой вилкой. Невротики; вялые, напичканные таблетками шизофреники; пациенты с маниакально‑депрессивным синдромом, сидящие на психотропных средствах вроде лития.