Брэндон допил минералку.

– Думайте столько, сколько считаете нужным, – сказал он, вставая с дивана. – Если захотите обсудить детали вашей будущей работы, позвоните мне. – Он достал из кармана визитную карточку и положил на стол. Кэрол взглянула на нее так, будто ожидала, что кусочек картона мгновенно воспламенится. – В общем, дайте мне знать о вашем решении.

Кэрол слабо кивнула:

– Хорошо, Джон. Только до этого не включайте меня в свои планы.

***

В спецгоспитале «Брэдфилд Мур» никогда не смолкает назойливый гул. Правда, тебе не всюду разрешается ходить, но все фильмы и телешоу, которые ты смотрел, наводят на мысль, что, вероятно, тут есть и обитые мягкой тканью камеры, куда не проникает ни звука, вот только тебе придется приложить все свои актерские способности, чтобы туда попасть. Вопли, пена у рта, может, даже драка с санитаром – все такое. Впрочем, как ни заманчива мысль о тихом месте, где тебя ждет долгожданный покой и ты сможешь нормально слышать Голос, ты прикидываешь, что подобная выходка не улучшит твоих шансов на досрочное освобождение.

В первое время ты пытался заснуть, как только скрежет повернувшегося в замке ключа сигналил, что тебя заперли на ночь, но слышал вовсе не Голос, а лишь приглушенные разговоры, иногда вопли и рыдания, шарканье ног в коридоре – и больше ничего. Ты накрывал голову тощей подушкой, чтобы отгородиться от шума. Иногда помогало, но редко. Тебя пугал этот безликий шум, ты ждал, что дверь внезапно распахнется и к тебе войдет хрен знает кто. От недосыпания утром ты вставал раздраженным, глаза воспалялись и становились красными, руки дрожали, как у какого‑нибудь алкаша. Но хуже всего было то, что в таком измотанном и вздрюченном состоянии ты уже не мог настроиться на Голос, отвлечься от постоянного шумового фона.

Прошло несколько недель, жутких, просто адских, однако в конце концов твой неповоротливый мозг сообразил, что нужно стараться плыть по течению. Теперь, когда гас свет, ты лежал на спине, размеренно дышал и уговаривал себя, что все шумы – безобидная фоновая трескотня и не стоит обращать на них внимания. Тогда рано или поздно они пропадут, как статический треск в радиоприемнике, и оставят тебя наедине с Голосом. Ты повторял его послание, беззвучно шевеля губами, и переносился из палаты куда‑то… в какое‑нибудь хорошее место.

Это прекрасная штука. Ты можешь медленно проигрывать в мыслях постепенное восхождение на самые высокие пики в твоей жизни. Вот они – все перед тобой. Выбираешь жертву. Торгуешься насчет цены. Следуешь за ней к тому месту, которое намерен преобразить пролившейся кровью. Их тупое доверие – мямля Дерек безопасный клиент, его нечего бояться. И то выражение в их глазах, когда ты поворачиваешься к ним, держа в руке их самый страшный кошмар.

Одна беда: сколько ни пытайся вспомнить все точь‑в‑точь, никогда не дотягиваешь до финала. И все из‑за их глаз! В тот миг, когда до них наконец‑то доходит весь ужас, они делаются белей молока, а твоя рука туже сжимается на перце. Ты выгибаешь спину, бедра сами подаются вперед, губы растягиваются в оскале, наступает извержение. А потом ты слышишь Голос, торжественный и звучный, он хвалит за твою роль в очищении Вселенной.

Это самый высокий момент в твоем маленьком, съежившемся мире. Возможно, другие люди смотрят на это по‑иному, но ты ведь знаешь, как тебе везет. Сейчас тебе нужно только одно – выбраться отсюда, снова вернуться к Голосу. И больше ничего.

Часть вторая

Десять недель спустя

Он не помнит, когда впервые услышал Голос. Теперь ему стыдно, что тогда он не сразу его узнал, ему с трудом верится, что на это у него ушло столько времени. Ведь этот Голос отличался от других, звучавших вокруг каждый день.