– Что за дьявол – почему для меня?

Меллин храбрился, подозрительно косясь на Гвельваду. А тот продолжал:

– Ты был соучастником убийства некоего Сэндфорда. Не будешь же ты отрицать, Меллин, что слышал о Сэндфорде? Было бы крайне глупо. Не так давно этот Сэндфорд нанял лодку Мервина Джаквеса, чтобы дивной ночью половить акул. И ты тоже был в лодке. Перед отплытием ты заметил, что ремень одного из кресел износился или умышленно перетерт или перерезан. Приехал Сэндфорд. Сел в кресло. Ремни не проверил – возможно, был изрядно пьян – и потому когда Сэндфорд подцепил акулу, его выбросило за борт. И морское чудище его тут же слопало, верно? В том, что ремень был перетерт, сомнений нет, потому что ты, Меллин, сам по пьяной лавочке разболтал об этом.

После происшествия вы вернулись на остров, Мервин Джаквес сообщил в полицию о несчастье. И все. Смерть признали несчастным случаем. В конце концов, и раньше такое бывало. Но если это не случайность, дорогой мистер Меллин, то это убийство, и ты соучастник.

Меллин прохрипел:

– Это ложь, черт вас побери! Я напарник, а не шкипер. Я сказал Джаквесу о ремнях. И не его вина, что Сэндфорд надрался. Охотник за акулами должен сам о себе заботиться.

– Именно, – откликнулся Гвельвада. – Я согласен – ещё бы! Ты говоришь, Сэндфорд не должен был напиваться?

– Вот и я об этом, – из разодранного нагрудного кармана замызганной рубашки Меллин вытащил пачку табака и бумагу и стал сворачивать самокрутку. Пальцы его тряслись.

Гвельвада спросил:

– Вы до этого рыбачили с Сэндфордом?

Меллин кивнул.

– В те разы он был пьян?

– Ну, да, он всегда был немного навеселе. На острове он слишком много пил. Но никогда – как той ночью.

– Говоря конкретно, друг мой, в ночь своей смерти он был небывало пьян. Верно? Пьянее, чем обычно; человек, который мог пить сутки напролет, был так пьян, что не соображал, что делает. Верно?

– Ага… что-то вроде. Ну и что?

Гвельвада беззаботно обронил:

– Подозреваю, тебе никогда в голову не приходило, что Сэндфорд мог быть не пьян?

– Какого черта?

– Я объясню…Ты никогда не думал, что он мог быть накачан наркотиком? Что ему в стакан что-то подсыпали?

Меллин выронил самокрутку.

– Господь милосердный! … Может быть, вы правы.

– Почему вдруг? Осенило, да, парень?

Меллин пояснил:

– Когда бы он раньше ни ехал на рыбалку, у него всегда было виски. Он дул его непрерывно. Но никогда не забывал пристегнуться. Он умел о себе позаботиться. Но в последнюю ночь он пил кофе.

Гвельвада ухмыльнулся.

– Видишь… твои мозги заработали, – он протянул флягу. Глотни и слушай.

Меллин взял фляжку и выпил. Гвельвада сунул её в карман.

– Той ночью, перед тем, как явился Сэндфорд, ты сказал Джаквесу, что кресло опасно; что кто-то поработал над ремнями. Несмотря на это, Джаквес посадил Сэндфорда именно в это кресло, причем несмотря на кофе, Сэндфорд не додумался пристегнуться. Где ты был, когда он вывалился?

– На носу…

– Значит, ты фактически ничего не видел. Между тобой и кормой был тент. Ты могли видеть его в воде, но подсказываю, друг мой, ты не видел, как он вывалился из лодки.

– Хорошо, я видел его в воде за бортом.

– Вот именно, – кивнул Гвельвада. – Тогда ты не можешь поклясться, что руку не приложил Джаквес. Посмотри, друг мой. Акула заглатывает крючок. Сэндфорда рвануло вперед, но между ним и морем корма.