— А если бы она была замужем?

— Тогда в большинстве случаев эта леди ожидала бы, чтобы я выказал мое восхищение ее чарами.

— Если бы она была цыганкой, ее муж побил бы ее за такое поведение, — сурово проговорила Савийя. — А во Франции ей выбрили бы голову!

— Выбрили?! — только и ахнул маркиз. — Это действительно так?

— Среди цыган это обычное наказание, — ответила Савийя. — Так что в течение многих месяцев женщина, которая вызвала у своего мужа ревность, будет посмешищем в глазах всего табора!

— Значит, мужья-цыгане все-таки бьют своих жен! — сказал маркиз.

— Если они ведут себя нехорошо, то есть наказания и похуже. Но это случается очень редко. Браки у цыган бывают счастливыми и длятся всю жизнь.

— Даже если супруги плохо ладят между собой? — осведомился маркиз, для которого в последнее время вопрос о браке стал особенно актуальным.

— Мы — счастливый народ, — заявила девушка. — Семейная жизнь считается священной, и все, кто посягает на святость своего брака, заслуживают самого строгого наказания!

Она говорила с большой убежденностью, так что маркизу не приходилось сомневаться в том, правда ли это. Тем не менее он был изумлен.

— И за кого же выйдете замуж вы, Савийя? — спросил он.

— Я не буду этого знать, пока он не обратится к моему отцу.

— У вас не будет выбора?

— У калдерашей о свадьбе всегда договариваются отцы жениха и невесты. Помолвленная девушка не имеет права ни гостить у мужчины, за которого ее выдадут замуж, ни даже разговаривать с ним. Даже в присутствии посторонних.

— Но разве это не странно?

— Думаю, этот обычай мы могли унаследовать от наших предков-индусов, — ответила Савийя. — Но каково бы ни было его происхождение, это ничего не меняет. Девушке вешают на шею золотую монетку, и это служит знаком того, что она «томнини» — обещанная.

— А что бывает, — поинтересовался маркиз, — если мужчина или женщина вашего племени полюбят горджио?

— В обоих случаях это ведет к тому, что его или ее исключают из племени и изгоняют.

— Навсегда?

— К таким людям относятся с глубоким презрением — их просто ненавидят. Никто не станет даже разговаривать с ними. Они — «пошрат», «дидика» — их просто больше не существует.

— Это очень суровое правило!

Немного помолчав, маркиз спросил:

— А разве вас не пугает мысль о том, что вам предстоит выйти замуж за кого-то, кого вы никогда не видели, кого совершенно не знаете и кто может быть вам неприятен или даже страшен?

Савийя отвела взгляд, и ему показалось, что он нащупал секрет, который она старалась спрятать как можно глубже, возможно, даже от себя самой.

Она ничего не ответила, и спустя некоторое время маркиз проговорил своим звучным басом:

— Скажите мне! Я хочу это знать, Савийя.

— Да… — неуверенно призналась она. — Эта мысль… и правда меня… пугает.

— А вы не считаете, — спросил маркиз, — что любовь важнее всего на свете? Разве среди цыган нет места для любви?

— Женщина должна любить своего мужа, — ответила Савийя.

— А если это оказывается невозможным? — не отступал маркиз. — Если она, например, до своей свадьбы полюбит кого-то еще: разве это не покажется ей более важным, чем все законы и правила ее народа?

— Не знаю, — сказала Савийя.