— И потом, — добавил Хобли, — судья ведь подписал приказ об аресте мисс Савийи. Если бы она появилась на людях, то оказалась бы в тюрьме!

— И где меня спрятали? — пожелал узнать маркиз.

— В моей кибитке, в самой глуши леса, — объяснила Савийя. — Если тебе кажется, что тут слишком темно, то это потому, что цыгане так укрыли кибитку ветками и плющом, что ее почти невозможно заметить, даже если подойдешь совсем близко, к самому выходу.

— Это и правда так, — подхватил Хобли. — Когда я прихожу сюда, то мне частенько начинает казаться, что мисс Савийя посреди ночи куда-то увезла вашу милость. А потом кибитка вдруг оказывается у меня под носом!

— А ваши цыгане? С ними ничего плохого не случилось? — встревожился маркиз.

— Они переехали туда, где их будет гораздо труднее найти, чем раньше, — успокоила его Савийя. — Но, как вы понимаете, ваш кузен и не прилагает особых усилий к тому, чтобы вас найти. Да и меня тоже. Ему меньше всего хотелось бы, чтобы кто-нибудь заподозрил, что его помощники говорят неправду!

— Я не допущу, чтобы он занял мое место! — заявил маркиз.

Он намеревался произнести эти слова гневным и решительным тоном, однако даже ему самому было ясно, что его голос звучит очень слабо.

Не успел он добавить хоть что-то еще, как его охватил сон…

Прошло еще два дня, прежде чем маркиз смог полностью понять все детали той драмы, которую так хитроумно задумал и разыграл Джетро, и оценить роль, сыгранную Савийей. Если бы она не смотрела, как он скачет через лес, его и вправду нашли бы на дороге мертвым, а между лопаток у него торчал бы цыганский нож.

— На том кинжале была даже цыганская надпись, — рассказывала ему Савийя. — Наверное, он или тоже был куплен у циркачей, которые продали вашему кузену кобру, или отыскался в Лондоне, в какой-нибудь лавке древностей.

— И это действительно цыганский нож?

— Его описание опубликовали в газетах, — сказала Савийя. — Мой отец решил, что это, должно быть, испанское оружие. Такое носят при себе местные «ситанос» и пускают его в ход в драках.

— Хорошая улика, — заметил маркиз.

В свою очередь Хобли рассказал маркизу, как надменно и жестко ведет себя его кузен в Рэкстон-хаузе.

— Сэр Элджернон уехал в Лондон, милорд, сразу же после того, как появился мистер Джетро и рассказал, будто слышал в деревне странную историю. Якобы двое мужчин видели, как несколько цыган напали на вас из засады и сдернули с коня, а потом молодая цыганка ударила вас кинжалом.

Голос камердинера звучал все более презрительно. Он добавил:

— В качестве доказательства они принесли ту самую веревку. Сказали, будто шли по дороге, надеясь найти работу на соседних фермах. Они так хорошо выучили свои роли, что их трудно было бы на чем-нибудь поймать.

— Да, Джетро об этом позаботился! — пробормотал маркиз.

— Мистер Джетро умен и хитер, милорд. В этом вы можете не сомневаться!

— А я и не сомневаюсь! — отозвался маркиз. — Продолжайте, Хобли.

— Мистер Джетро был несказанно рад, рассказывая эту мрачную историю сэру Элджернону, хоть и изображал глубокую озабоченность исчезновением вашей милости. А тот сказал, что, по его мнению, это чистая ложь и что он успел достаточно хорошо узнать мисс Савийю, чтобы не сомневаться в том, что она не способна убить кого-то, а тем более вас.

— И тем не менее он не пожелал связываться с моим кузеном, — с улыбкой заметил маркиз.