|
Лучше уж просто сидеть сложа руки. И он заговорил о своем пессимизме, о буднях и невзгодах существования. Одно время он мечтал стать литератором, но знакомство с поэтами разочаровало его. Он пришел к выводу, что все человеческие усилия обречены на неудачу, что жизнь пуста и бессмысленна, а люди в конечном счете безнадежно глупы. Радостей нет, даже дурные поступки не доставляют удовольствия. - Скажи-ка, а тебе разве весело живется? - в заключение спросил он. Муре остолбенел от негодования. - Как это - "весело ли"? - воскликнул он. - Что это ты говоришь? Так вот-до чего ты дошел, старина! Конечно, мне весело, даже когда все кругом трещит, потому что тогда я прихожу в неистовство. Я остро чувствую, я не могу спокойно относиться к жизни; быть может, поэтому мне и интересно. Бросив взгляд в сторону гостиной, он понизил голос. - Сознаюсь, - сказал он, - есть женщины, которые надоели мне до смерти. Но уж если мне взбредет на ум добраться до какой-нибудь, я, черт возьми, держу ее крепко! И, уверяю тебя, не промахнусь и ни с кем делиться не стану... Впрочем, дело не в женщинах; мне на них в конце концов наплевать. Главное, видишь ли, это желать, действовать - словом, созидать... У тебя возникает идея, ты борешься за нее, вколачиваешь ее людям в голову и видишь, как она разрастается и торжествует... Да, старина, вот это меня забавляет! В его словах звучала жизнерадостность, неутолимая жажда деятельности. Он снова назвал себя сыном своего времени. Поистине надо быть калекой, гнилушкой, надо иметь дырявую голову, чтобы отказываться от работы в наше время, когда предоставляется поле для широчайшей деятельности, когда весь мир устремлен к будущему. И он поднял на смех всех отчаявшихся, пресытившихся, всех нытиков, всех заболевших от достижений науки, всех, кто на грандиозной современной стройке принимает хнычущий вид поэта или жеманную позу скептика. Какое восхитительное, уместное и разумное занятие - зевать от скуки, когда другие заняты творческим трудом! - Зевать, глядя на других, - мое единственное удовольствие, - заметил Валаньоск, холодно улыбаясь. Возбуждение Муре вдруг остыло. Он снова заговорил ласково: - Ах, старина Поль, ты все тот же, по-прежнему полон парадоксов... Но не для того ведь мы встретились, чтобы ссориться. К счастью, у каждого свой взгляд на вещи. А все-таки нужно будет показать тебе мою машину в действии: ты убедишься, что это вовсе не так глупо... Однако расскажи-ка о себе. Твоя мать и сестры, надеюсь, здоровы? В прошлом году мне говорили, что ты собираешься жениться, что невеста в Плассане. Уловив порывистое движение Валаньоска, Муре осекся. Валаньоск беспокойно посмотрел в сторону гостиной, и Муре, бросив туда взгляд, заметил, что мадемуазель де Бов не спускает с них глаз. Высокая и крупная, Бланш была похожа на мать, но черты лица ее были грубее и уже заплыли нездоровым жирком. |
