|
Муре, любивший ее любовью делового человека, всегда занятого и привыкшего рассчитывать свои ласки, забывал с нею все свои уловки и питал к ней настоящую дружескую симпатию. В эту минуту она показалась на пороге маленькой гостиной в сопровождении старика лет шестидесяти, появления которого приятели не заметили. Голоса дам временами повышались до крика, им вторило легкое позвякивание ложечек в китайских чашках; порою среди наступавшей на миг тишины раздавался звон блюдечка, неловко поставленного на мраморный столик. Внезапно луч заходящего солнца, вырвавшись из-за большой тучи, позолотил в саду верхушки каштанов и, проникнув в окна золотисто-красным снопом, зажег пожаром гобелены и бронзовые украшения мебели. - Сюда, дорогой барон, - говорила г-жа Дефорж. - Позвольте представить вам господина Октава Муре, ему хочется засвидетельствовать вам свое глубокое восхищение. - Обернувшись к Октаву, она прибавила: - Барон Гартман. На губах старика играла тонкая улыбка. Это был невысокий, крепкий мужчина с крупной, как у многих эльзасцев, головой; его полное лицо светилось умом, который отражался даже в мельчайших складках у рта, в легчайшем трепетании век. Целых две недели противился он желанию Анриетты, упорно просившей его об этом свидании, - не потому, чтобы испытывал особенно жгучую ревность, ибо, как умный человек, давно примирился с ролью отца, но потому, что это был уже третий друг, с которым знакомила его Анриетта, и он боялся в конце концов показаться немного смешным. Вот почему он подошел к Октаву со сдержанной улыбкой, как богатый покровитель, который готов быть любезным, но отнюдь не согласен оказаться в дураках. - Сударь, - воскликнул Муре с чисто провансальским воодушевлением, - последняя операция "Ипотечного кредита" была изумительна! Вы не поверите, как я счастлив и как горд, что могу пожать вам руку. - Вы очень любезны, сударь, очень любезны! - повторял барон, по-прежнему улыбаясь. Анриетта глядела на них ясными глазами, без тени смущения. На ней было кружевное платье с короткими рукавами и большим вырезом, обнажавшим изящную шею. Она стояла между ними, откинув назад прелестную головку и переводя взгляд с одного на другого. Она была в восторге, видя их в таком добром согласии. - Я оставляю вас, господа, побеседуйте, - произнесла она в заключение. И, обращаясь к поднявшемуся с дивана Полю, прибавила: - Не хотите ли чаю, господин Валаньоск? - С удовольствием, сударыня. И они вернулись в гостиную. Муре сел на кушетку возле барона Гартмана и вновь рассыпался в похвалах операциям "Ипотечного кредита". Затем он перешел к особенно интересовавшему его вопросу: он заговорил о новой улице, которая должна служить продолжением улицы Реомюра и образовать между Биржевой площадью и площадью Оперы новый уголок города под названием улицы Десятого декабря. |
