|
Кого она выберет - Джоанну, Чарли или Джоффри? Руфь сказала - глупости, вовсе это не так: ведь это все равно что убить рыбу, даже меньше. А силы моря, словно внося свою лепту в их беседу, выбрасывали им под ноги крошечные серебряные тельца - рыбок, попавших в водоворот прилива. Руфь вслух вспомнила о выкидыше, который был у нее шесть лет тому назад; снова рассказала, как держала зародыш в руках, а потом спустила в туалет, и ей нисколько не было страшно. Но, сказал он, то произошло по воле Всевышнего. А теперь это произойдет по их воле. Конечно, сказала она, - и нетерпимость ее отца к предрассудкам проявилась в стремительности, с какой она это произнесла: конечно, это не одно и то же. Но она знает, что может и хочет на это пойти. Хочет сделать ему такой подарок. Если надо, она полетит в Швецию, в Японию. Он же винил во всем себя: зачем он продолжал спать с нею, после того как разлюбил - или ему казалось, что разлюбил ее. Она возразила: это неестественно - жить вместе, а спать врозь. Он с нею не согласился. Но его несогласие - Руфь это чувствовала - главным образом объяснялось стремлением снять с себя моральную ответственность за аборт. Интуиция подсказывала Руфи, что теперь Джерри перейдет к преувеличениям, к пародии. Он вдруг остановился и, размахивая руками, объявил: - Какой же это подарок - убить моего ребенка, чтоб потом, когда я умру, эта рыба таращилась на меня в чистилище. - Ах, Джерри, - вздохнула Руфь. - Возможно, ничего и не потребуется. - Три дня - большой срок, - сказал он. - Мир был наполовину сотворен за три дня. - И он обвел широким жестом сияющий мир вокруг. - Ничего не известно, - сказала Руфь. - У женщин всяко бывает. Я чувствую себя так странно, все меня раздражает, как обычно перед началом. - Ты просто чувствуешь себя, как беременная, - сказал он и, вдруг остановившись, обхватил ее за бедра и приподнял, так что мокрые ноги ее заболтались в воздухе. - Солнышко, - сказал он. - У тебя будет маленький ребеночек! - Опусти меня, - сказала она; он опустил, и она невольно рассмеялась, глядя на его облупленный нос, его улыбку, полную страха. Смех будто снял сдерживающие оковы: она расплакалась, повернулась и зашагала назад, к дому, а он окликнул детей и последовал за нею. Джерри докосил за нее лужайку и рано поужинал вместе с ними. Пока Руфь мыла посуду, он приготовил детям ванну и пижамы и почитал на ночь книжку. Когда Джоанна улеглась в постель, часы показывали уже начало девятого, и Джерри явно заторопился. Возможно, у него была заранее назначена встреча с Салли: Руфь сомневалась, что они порвали всякую связь, как он утверждал. Она попыталась его удержать, но он сказал - нет, надо мужаться. Он собрал разные мелочи, которые забыл взять накануне, прихватил два одеяла, потому что в коттедже могло быть холодно, и, словно навьюченный бродяга, пошатываясь, вышел за дверь. Не успел он уехать, как Руфи захотелось позвонить ему, сказать, что все это - нелепица. Бывают такие дурацкие несчастные случаи: изменила курс шалая стрела, отлетел в сторону осколок металла - и человек потерял глаз: отклонись они на полдюйма - и никакой беды не случилось бы. Руфь сдерживалась и не звонила Джерри, хотя номер его телефона смотрел на нее с обратной стороны невскрытого конверта на телефонном столике. Она покружила по дому, подобрала игрушки, вылила остатки вермута в кухонную раковину, приняла нестерпимо горячую ванну и полистала “Дети разведенных”. Потом захлопнула книжку. Вяз стоял перед ее глазами огромной подушкой тени. Она закрыла глаза. Обрывки каких-то глупостей, фотомонтаж из снов замелькал во тьме за ее закрытыми веками, - наконец раздался звонок. |
