|
Эти законники - премерзкие людишки, приятель Джерри. - Ерунда, - сказал Джерри. - Она бы не пришла ко мне, если бы уже не настроилась против тебя. Она же твоя жена - твое было дело ее удерживать. Из-за тебя мои дети будут теперь искалечены. Из-за того, что ты такое дерьмо, моя жена хочет умереть. - Хватит, по-моему. Не обольщайся на счет Руфи: она вполне обойдется без тебя. И поосторожнее со словом “дерьмо”. Лучше не заводи меня, приятель Джерри. Ты сейчас ведешь игру со взрослыми людьми. - У меня есть вопрос. - Слушаю тебя. - Насчет ваших супружеских отношений с Салли, которые я, как ты выражаешься, алиенировал. Если бы я вдруг исчез, ты думаешь, ты мог бы их восстановить? Лицо Ричарда дернулось, как бывает, когда в фильме проскакивает несколько кадров, а быть может, Джерри в этот момент просто моргнул, затронув самую больную точку. Ричард медленно произнес: - Если ты плюнешь на Салли, я сам решу, как с ней дальше быть. Сейчас я исхожу из того, что ты женишься на ней. Я прав? *** Не правильно это, да ? *** - Я прав? Да или нет, Джерри? - Я пришлю тебе сейчас Руфь. По-моему, все, что мне адресовано, ты уже выложил. - На данный момент - да. Когда Джерри вошел в дом, Руфь спросила его: - Что он сказал? - Ничего. Всякое разное. Если я не женюсь на Салли, он потащит меня в суд. - За что? За то, что ты с ней спал? - Это называется “алиенация супружеских отношений”. - Но ведь инициатива-то принадлежала ей. - Все это блеф, Руфь. Этот идиот и мерзавец не хочет говорить впрямую, вот он и блефует. - Ну, он уязвлен. Он человек слабый. - А кто не слабый? - Нельзя же, чтоб он стоял там один на дворе. Выключи воду для кофе, когда чайник запоет. Из окна кухни Джерри наблюдал за тем, как разговаривали Руфь и Ричард. С нею Ричард расслабился и вел себя совсем уж нелепо, по-домашнему: сел на качели и в изнеможении принялся раскачиваться - вперед, назад. Через некоторое время, побуждаемый, судя по жестам, Руфью, он встал, снял свой клетчатый пиджак, расстелил его на траве возле сарая, где хранились велосипеды, лестница и садовый инструмент, и они оба сели. Сидели рядышком и курили, деля одну сигарету. Когда Ричард затягивался, нижняя губа у него по-старчески отвисала; Руфь кивала в ответ на слова, вылетавшие у него изо рта вместе с дымом, она раскраснелась и вся напряглась, точно в сексуальном экстазе - так бывало в художественной школе, когда преподаватель останавливался у ее мольберта. Тучи, надвигавшиеся с запада, принесли с собой ветер; вокруг поглощенной разговором пары взлетали и кружились листья, и Джерри подумал, как хорошо было бы, если бы Ричард с Руфью так и остались навеки там, на заднем дворе, этакими садовыми статуями, полубогами-хранителями. Вода для кофе закипела; Джерри выключил горелку. За его спиной, в доме, жалобно причитал Джоффри: он попытался сам одеться и никак не мог справиться с пуговицами. Джерри застегнул его вельветовый комбинезончик и позвонил на работу - сказал, что проснулся с ощущением ужасной простуды. И в самом деле от недосыпа у него саднило горло и текло из носа. Позади бюро, за которым работала Руфь, он обнаружил картон, а в детской - несколько бутылочек с засохшей краской для картона и затвердевшую кисточку, которую он вымыл под краном на кухне. |
