|
А Салли продолжала стоять. - Нам надо поговорить, - сказала она. - Куда же нам идти? Ричард по-прежнему был в пиджаке и в туго повязанном галстуке, словно после продолжительных консультаций сам стал юристом. - Конечно, конечно, - согласился он. Это двукратное повторение как бы придавало словам силу закона. - Вам надо поговорить - все как следует перелопатить. Извини, возможно, мы не всегда разумны, но мы стараемся, стараемся. Я заехал взять кое-какие бумаги - банковские книги и страховые полисы: ты знаешь эту папку, Салли. Ты мне разрешишь подняться наверх в нашу бывшую спальню? - У нас был очень грустный разговор, - попробовала перекинуть к нему мостик Салли, - о тебе. - Право же, это очень мило с вашей стороны. Вы оба, право же, очень заботитесь о моем благополучии. - Ох, Ричард, успокойся, - сказала Салли. - Мы же все-таки люди. - Я ценю это. Ценю. Насколько мне известно, я никогда не утверждал, что стороны, участвующие в данных переговорах, - не люди. Джерри, ты куришь сигареты свои или мои? - Твои. - Так я и думал. - Вот, возьми двадцать восемь центов. - Оставь свои деньги при себе - они тебе понадобятся. Располагайся, как дома, приятель Джерри. Салли-О, позаботься о том, чтобы Джерри как следует пообедал у нас, ладно? Сожалею, но не смогу присоединиться к вам, хоть и знаю, что вы меня очень просите. Джерри встал со словами: - Я ухожу. - Не смей, - приказала Салли. - Это не мой дом, - сказал ей Джерри. - Это его дом. Он прав. Мне не следует здесь оставаться. Ричард шагнул к нему, по-медвежьи обхватил рукой и прижал к себе: на близком расстоянии в его дыхании чувствовалось виски - тяжелый неистребимый запах сепии. - Конечно, оставайся, Джерри. Иисусе Христе, конечно, оставайся. Прости меня, а? Когда я только вошел, я на минуту потерял голову, но сейчас все о'кей. Все, что мое, - теперь твое, угу? А ты, ей-богу, крепко ее обхомутал, верно? - Он сильнее сжал плечи Джерри, и у того мгновенно возникло неприятное ощущение, что он - младенец, совсем крошечный, которого можно сдавить, поднять на воздух и выкинуть. Ладони у Джерри зачесались, во рту пересохло. А Ричард тем временем продолжал: - Приятного аппетита. Салли хорошая кулинарка - этого у нее не отнимешь. Она превратила мою жизнь, приятель, в сущий ад, но еда всегда была на столе - трижды в день, приятель: раз, раз, раз. Неплохая она девчонка, Джерри, счастливчик ты этакий: ты ведь действительно ее обхомутал, а? Никак не могу с этим примириться: знаю, ничего тут от разума нет, знаю, просто защитный рефлекс работает, но никак это не умещается в моей дурацкой тупой башке. Джерри сказал: - Она по-прежнему хорошо к тебе относится. - Сердце у Джерри колотилось, он старался вылезти из ямы, добиться одобрения Ричарда, его прощения. - До прошлой ночи, - продолжал он, - я понятия не имел, насколько хорошо она к тебе относится. - Дерьмо, - сказал Ричард. - Merde. Саса. Убери ее с глаз моих - от одного ее вида меня, честное слово, с души воротит. Желаю удачи, дружище. Даю вам, двум палачам, три года, самое большее. - Оставь его в покое, - сказала Салли Ричарду. - Неужели ты не видишь, как он мучается из-за своих детей? - Мне самому жаль его детей, - сказал Ричард. - Мне жаль и моих тоже. Мне жаль всех, кроме тебя, Салли-О. Ведь все это твоих рук дело. - Джерри волен в любую минуту уйти, - сказала Салли, гордо вскинув подбородок. |
