Год прошел – а Влас лежит,

         И построить церковь божится,

         Если смерти избежит.

         Говорят, ему видение

         Всё мерещилось в бреду:

         Видел света преставление,

         Видел грешников в аду;

         Мучат бесы их проворные,

         Жалит ведьма-егоза.

         Ефиопы – видом черные

         И как углие глаза,

         Крокодилы, змии, скорпии

         Припекают, режут, жгут…

         Воют грешники в прискорбии,

         Цепи ржавые грызут.

         Гром глушит их вечным грохотом,

         Удушает лютый смрад,

         И кружит над ними с хохотом

         Черный тигр-шестокрылат.

         Те на длинный шест нанизаны,

         Те горячий лижут пол…

         Там, на хартиях написаны,

         Влас грехи свои прочел…

         Влас увидел тьму кромешную

         И последний дал обет…

         Внял Господь – и душу грешную

         Воротил на вольный свет.

         Роздал Влас свое имение,

         Сам остался бос и гол

         И сбирать на построение

         Храма божьего пошел

         С той поры мужик скитается

         Вот уж скоро тридцать лет,

         Подаянием питается —

         Строго держит свой обет.

         Сила вся души великая

         В дело божие ушла,

         Словно сроду жадность дикая

         Непричастна ей была…

         Полон скорбью неутешною,

         Смуглолиц, высок и прям,

         Ходит он стопой неспешною

         По селеньям, городам.

         Нет ему пути далекого:

         Был у матушки Москвы,

         И у Каспия широкого,

         И у царственной Невы.