«Гришуха!» – отец закричал,

         На небо взглянул. «Чай, не рано?

         Испить бы…» Хозяйка встает

         И Проклу из белого жбана

         Напиться кваску подает.

         Гришуха меж тем отозвался:

         Горохом опутан кругом,

         Проворный мальчуга казался

         Бегущим зеленым кустом.

         «Бежит!.. у!.. бежит, постреленок,

         Горит под ногами трава!»

         Гришуха черен, как галчонок,

         Бела лишь одна голова.

         Крича, подбегает вприсядку

         (На шее горох хомутом).

         Попотчевал баушку, матку,

         Сестренку – вертится вьюном!

         От матери молодцу ласка,

         Отец мальчугана щипнул;

         Меж тем не дремал и савраска:

         Он шею тянул да тянул,

         Добрался, – оскаливши зубы,

         Горох аппетитно жует

         И в мягкие добрые губы

         Гришухино ухо берет…

XXXIV

         Машутка отцу закричала:

         «Возьми меня, тятька, с собой!»

         Спрыгнула с мешка – и упала,

         Отец ее поднял. «Не вой!

         Убилась – неважное дело!..

         Девчонок не надобно мне,

         Еще вот такого пострела

         Рожай мне, хозяйка, к весне!

         Смотри же!..» Жена застыдилась:

         – Довольно с тебя одного! —

         (А знала, под сердцем уж билось

         Дитя…) «Ну! Машук, ничего!»

         И Проклушка, став на телегу,

         Машутку с собой посадил.

         Вскочил и Гришуха с разбегу,

         И с грохотом воз покатил.

         Воробушков стая слетела

         С снопов, над телегой взвилась.