Динамит опустил руку с планшетом. Прочитанное не укладывалось в его голове. Даже злиться на Чимбика уже не получалось. Происходящее было попросту невозможно. Наверное, удар по голове был слишком сильным.

— Что произошло? — наконец спросил он.

— Нам дают возможность остаться на Идиллии и честной службой заработать себе свободу, — сообщил Чимбик. — Шаг за шагом.

— Мы могли взять свободу силой! — уже без былого запала возразил Динамит.

— Мы могли попытаться, — согласился Чимбик. — Возможно нас даже приняли бы на Тиамат. Возможно, мы не потеряли бы слишком много братьев, осваиваясь в мире смерти. При определённом везении Доминион не разнёс бы планету за укрывательство беглого имущества. Но это было наше решение, не всех братьев.

Чимбик подался вперёд, глядя Динамиту в глаза.

— Чем мы с тобой лучше корпоратов или Доминиона, если будем решать как жить каждому из братьев? Теперь у них есть возможность выбирать свою судьбу. Если ты не предпочтёшь пойти на поводу собственной злости и лишить их этого шанса.

Эпилог. Часть 1

Планета Идиллия. Город Арбаро

Колонны войск Союза маршировали к шаттлам под звуки маршей. Солдаты возвращались домой.

— Не допустили ли мы ошибку, — тихо заметил Ямасита, — запустив слух, что это их сопротивление вынудило Доминион подписать мир.

Он, Густав Альбор и Дариус сидели на трибуне, возглавляя наблюдателей Доминиона, прибывших проконтролировать вывод союзовских войск с Идиллии.

— Теперь эти солдаты чувствуют себя победителями, — продолжал генерал-полковник. — Вернувшись домой, они разнесут этот бред. Это может создать плохой прецедент, породив мнение, что с нами можно разговаривать с позиции силы.

Альбор посмотрел на взлетающие шаттлы.

— Пусть радуются, — сказал он. — Нам это на руку. А вот Союз ждут потрясения. Из кого набраны рядовые и сержанты? Беднота с Нового Плимута, голодранцы эдемских трущоб, нищие крестьяне Акадии, вечно голодные гефестианцы и бейджинцы. Они видели жизнь на Идиллии и попробовали её на вкус. И он им понравился. А теперь им предстоят возвращение домой, демобилизация и возвращение к прежней жизни. Сладкий аромат победы быстро развеется, уступив место горькому осознанию того, что лично для них ничего не поменялось.

Густав ненадолго замолчал: мимо трибуны прошёл батальон гефестианцев, радостно горланящих песню про Джонни, вернувшегося домой.

— Солдатам, не испугавшимся нашей военной машины, — продолжил генерал-адмирал, глядя вслед прошедшему батальону, — придётся возвращаться к прежней жизни. И если гефестианцы и бейджинцы с их устройством общества станут лишь усерднее трудиться, чтобы подарить следующим поколениям цветущий мир, то остальным придётся хуже. Акадийцы, плимутцы, эдемцы зададутся вопросом: почему мы так живём? Ведь наши планеты не хуже Идиллии. Тогда почему одни — в золоте, а другие — в дерьме? Причём задавать этот вопрос будут уже не замордованные бедняки, а ветераны, прошедшие горнило самой страшной войны в истории Союза. Люди, которых уже не испугаешь полицейской дубинкой.

Ямасита согласно хмыкнул, представив, какой неприятный сюрприз ожидает акадийского дворянчика, решившего поправить материальное положение продажей семьи такого ветерана в рабство.

— Они уже спаяны солдатским братством, — генерал-адмирал улыбнулся. — Единая сила. То, что они из разных слоёв общества, будет им на руку, помогая проникать во все структуры государства. Любая попытка властей применить силу лишь сильнее сплотит их.