– Давай, в любое время – без записи. У меня такая кассета с Борей Моисеевым появилась – закачаешься…

***

Отрыдав положенное и выпив всю нашу валерьянку, посетительница наконец смогла что то внятно объяснить.

У нее, Юлии Николаевны, есть в Самаре любимая подруга – однокурсница Алла. После Политеха они виделись всего несколько раз, но постоянно созваниваются, знают все друг о друге. В Самаре Алла вышла замуж, у нее родилась дочка. И вот девочка выросла и решила учиться в Питере. Поскольку Юлия Николаевна не замужем, а квартира, оставшаяся ей от родителей, весьма вместительна, то она сама и предложила Алле: пусть Оленька на время учебы поживет у нее. «Может, и ты тогда скорее ко мне в гости выберешься», – смеясь, сказала она подруге. Порешили. И вот вчера Оля приехала. Оставила вещи и тут же помчалась в свой институт. Из института позвонила и сказала, что обо всем договорилась в деканате: завтра ей нужно сдать деньги на коммерческом отделении и вопрос с зачислением будет решен (экзамены она сдала уже в своем городе – в филиале питерского института).

– После меня она еще перезвонила Алле в Самару, – снова вытерла набежавшие слезы Юлия Николаевна, – и после этого – пропала. Ко мне домой она не вернулась…

Мы помолчали.

– В милиции были? – спросила я.

– Не берут заявление, – сглотнула женщина комок. – Говорят, у этих молоденьких девочек есть такая особенность – исчезать на день два и появляться, когда сами захотят. Они просто не знают нашу Оленьку…

– Ну вы, извините, ее тоже до этого ни разу не видели, – вставила я.

– Это не важно. Я знаю Аллу. И верю ей. Оля – тихий, домашний ребенок. Она, понимаете, не такая, как вы…– Юлия Николаевна выразительно глянула на разрез моего мини платья и покраснела. – Извините… Ей ведь нет еще и семнадцати, в октябре только исполнится.

Я пропустила мимо ушей ее реплику. Я представила себе эту Олю – провинциальную тихоню, которая элементарно просто, выбравшись из за маминой печки, могла забрести с новыми подружками куда нибудь в ночной клуб, потом – в гости. Хотя… Все могло быть и не так.

– Я не хочу вас обидеть… Она – не наркоманка?

– Ой, что вы! – замахала женщина руками. – Она даже не курит.

Я понимала, что Юлия Николаевна, не знавшая Олю лично, могла завышать ей оценки, но женщину по человечески было жалко: подруга присылает ей единственного ребенка, а тот исчезает.

– Деньги за учебу были при ней? – уточнила я.

– Да, – кивнула женщина. – Она думала, что в тот же день придется платить. А вы что думаете?..

– Я ничего не думаю. Я пока просто спрашиваю. Здесь каждая деталь может играть важную роль.

Эта фраза успокаивающе подействовала на просительницу. Она уважительно посмотрела на меня, впервые обвела взглядом кабинет. Потом как то очень долго задержалась взглядом на фотографии в рамочке, стоящей на соседнем столе: Аня и Вовка Соболины с маленьким Антошкой гуляли по дорожкам Павловского парка.

– Кто это? – не к месту спросила женщина.

– Мои коллеги. Главный репортер и главная розыскница Агентства. Семья Соболиных.

От этих высоких титулов, которыми я наградила ребят, Юлия Николаевна еще больше присмирела и даже носом перестала шмыгать.

– Ну, пожалуй, я все у вас спросила. Теперь давайте фотографию вашей Оли.

– Да в том то и дело, что у меня ее нет, – снова расстроилась женщина.

– Как нет?

– Так получилось, что Алла за эти годы прислала мне всего пару фотографий дочери, но там она еще дошкольница.