– У них недавно была годовщина выпуска, и они сделали себе фотографии, – пояснила хозяйка, – а потом вставили их в свои старые альбомы.

А под каждой фоткой – адрес.

Я сразу перевернул листы с фотками из институтских времен и стал изучать снимки полугодовой давности. Под каждой фотографией стояла фамилия и короткая справка о том, чего добился выпускник со времени окончания института. Вот, например, послужной список некоего Степцева. Черт, я же совсем недавно уже слышал эту фамилию… Озаренный внезапной догадкой, я стал листать страницы и на четвертой нашел Кармыш, а на следующей Капланова.

Но это же невероятно! Я вскочил, даже не обратив внимания на зарычавшую собаку.

– Тэнгиз, тихо! – прикрикнула Рита. – Нашли что то интересное?

– Не то слово! Тут у вас еще куча трупов! – Я был так поражен, что совсем забыл, что разговариваю с ребенком. – Принеси мне мою сумку из коридора.

Рита шмыгнула в коридор и тут же вернулась с сумкой. Я достал свой список. Еще пару минут я сверял его с информацией из альбома и вскоре уверился, что все погибшие в последнее время в метро (кроме наркомана и бабушки) – выпускники одного и того же курса Первого мединститута. Это не могло быть совпадением. От свалившейся на меня удачи аж руки задрожали. Значит, это не маньяк работает в метро! Кто же? Внезапно свихнувшийся врач из того же выпуска, чем то обиженный на однокурсников? Но тогда при чем тут я? Об этом следовало крепко подумать. Я выписал адреса оставшихся в живых, попрощался с Ритой, пообещав ей принести полное собрание сочинений Серегина с его автографами, и покинул квартиру.

***

На следующий день после посещения квартиры Степцева я пришел в Агентство и попытался все таки добиться аудиенции у нашего «звездного» шефа.

Обнорский выслушал меня, хмыкнул, забрал справки и сказал, что подумает об этом. На досуге. Вообще шеф показался мне каким то вялым – он явно думал о чем то другом, но никак не о работе.

Честно признаться, я не сильно расстроился тем обстоятельством, что Обнорский прохладно отнесся к моей информации. Иного я почему то и не ожидал. Поошивавшись по Агентству и поизображав бурную деятельность, я решил сходить в гости к одному из выпускников «рокового» курса Первого меда – Гоче Начхебия. Жил он в центре, и кто то у него явно был дома – перед выходом я позвонил ему, и трубку сняли. Разговаривать я не стал, а поспешил на улицу Некрасова.

– Кто там? – раздался из за двери женский голос.

– Я из Агентства «Золотая пуля», вот мое удостоверение. – Я поднес к панорамному «глазку» свою ксиву.

– А чего вы хотите?

– Мне бы хотелось поговорить с Гочей Георгиевичем.

– Он умер, – после непродолжительного молчания ответил тот же голос.

– Как умер? – поразился я: в списке погибших в метро Начхебия не значился.

– Попал в аварию. – Дверь так и не открыли, но и прогонять не торопились, что обнадеживало.

– Может, вы все таки откроете? – взмолился я. – Честное слово, я не грабитель и не террорист. Мне очень надо с вами поговорить.

За дверью воцарилось молчание, там явно раздумывали, и я решил выкинуть козырь.

– Кроме Гочи, в последнее время погибли пять его однокурсников.

После моих слов послышалось клацанье замков, и вскоре дверь открылась.

На меня смотрела женщина лет тридцати пяти с красными, видимо от слез, глазами.

***

Выйдя из квартиры Начхебия, я уселся на лавочку и закурил.