Все, что в рассказе Филиппова было связано с Бореевым, мне уже было известно и до этого. А после двух историй майора о кражах, совершенных группой местных наркоманов, я понял, что от визита больше никакого толку не будет. К середине же четвертой истории, в которой, помнится, был замешан вор домушник, оказавшийся лидером профсоюзной организации Вторчермета, мне стало уже откровенно скучно. Филиппов загружал меня своими бравыми милицейскими байками, а я чувствовал, как меня постепенно убаюкивает. Из этого состояния меня вывел сам Филиппов:

– Ты, Виктор, записывай, а то ведь забудешь потом, а для вашей «Явки с повинной», может, когда и пригодится.

Я у вас всегда на последней странице юмор про ментов читаю.

– Не волнуйтесь, Владимир Николаевич, у меня в кармане диктофон, – соврал я. – Так что все будет в порядке.

– Лихо, – ободрительно крякнул Филиппов. – Казенный небось? А у нас от начальства снега зимой не допросишься. Тут у нас недавно был такой случай…

Я испугался, что сейчас он загрузит меня очередной порцией своих бесконечных баек, и весьма бестактно прервал его:

– Владимир Николаевич. У меня тут еще такой вопросик. Сугубо личного плана.

– Давай, выкладывай. Чем сможем – поможем.

– Тут с моим приятелем одна скверная история приключилась. – (Ну не мог же я ему признаться в собственном кретинизме.) – У него недавно на Загородном какие то уроды колесо прокололи. Ну и пока он его менял, из машины сумку увели. Словом, по стандартной схеме.

– Что ж ты с такими лохами дружбу водишь? – (Интересно, что я должен был ему на это ответить.) – Тема то древняя, жеваная пережеванная. Ты же сам постоянно на криминальных статьях сидишь. Неужели не мог человека просветить?

Не дождавшись от меня ответа, Филиппов продолжил:

– Так где, говоришь, бомбанули?…

А, знаю такую кафешку, захаживали туда как то с Сашкой, – он кивнул на соседний стол. – Кстати, – Николаевич посмотрел на часы, – чегой то он задерживается… Но вообще то, Витя, эта земля уже вокзальной считается.

Там из линейного отдела ребята приглядывают.

Филиппов подвинул к себе телефон, набрал номер и попросил позвать Евтушенко. Показав мне большой палец, мол, все в порядке, на месте, уже через несколько секунд он напрочь забыл обо мне, полностью погрузившись в процесс общения со старым приятелем закадыкой:

– Здорово, старый черт!… Кто кто – конь в пальто!… Ну, значит, богатым буду… Как сам?…

Обмен воспоминаниями продолжался минут пять. Лишь после того, как я, не выдержав, демонстративно откашлялся, Филиппов вспомнил, зачем он собственно позвонил.

– Слушай, у меня тут у приятеля одна проблемка возникла. Обидели его… Что?… Обидели его, говорю, причем на вашей земле… Возле «Плакучей ивы». Барсетчики опустили… Я ему то же самое и сказал… Ладно, чего уж теперь. Так кто там у вас такими вещами балуется?… Черные?… Подожди, я запишу… Разберемся, говорю. Все. Счастливо… Обязательно посидим, вот двадцатого получка будет… Ага. Все! Отбой.

Филиппов положил трубку и вытер рукавом вспотевший лоб.

– Значится, Витя, дела следующие. Про барсетчиков этих Евтушенко в курсе. Это в основном черные орудуют. Там сейчас у них на вокзале плотно прописались, – он посмотрел в свой листочек, – какие то зугдидские.